Чужая женщина

…Ваня вместе с другими детьми лепил снеговика – под руководством воспитательницы. Раскраснелся, хохотал.

Не плакал из-за того, что за ним пришли так непривычно поздно.

– Ваня! – вздохнув с облегчением, крикнула Лара.

Тот вздрогнул, обернулся. Увидел ее, замер на мгновение, потом просиял и, топая зимними сапогами, неуклюжий – из-за зимнего же теплого комбинезона, – побежал к Ларе:

– Лара-а!..

С разбега уткнулся ей лицом в живот, обнял.

– Зачем ты кричишь на морозе? Горло застудишь. – Лара поправила на нем шапку, чмокнула в холодную щеку. – Зайчик мой… Зачем же ты орешь-то так, а?

Ваня счастливо захохотал.

– А вторые варежки где? Боже мой, это не варежки, а сосульки! Дай я тебе свои надену… Какой ты, а? Руки-то холодные!

Она, присев на корточки, принялась стаскивать с него варежки, приговаривая и целуя:

– Ты мой мальчик, ты мой зайчик… Зайчик, вот ты кто! Заюшка-зайчишка, отчаянный мальчишка…

Они попрощались с воспитательницей, Ваня помахал приятелям, и Лара с приемным сыном пошли домой.

– Лара, Саша не пришел еще?

– Нет, мой милый, Саша будет к семи.

– Лара, а Саша обещал, что отвезет нас на следующей неделе в кино! Это правда?

– Да-а?.. Ну, раз обещал, значит, правда. Что ж он врать-то будет…

– Лара, а кто сильнее – Человек-паук или Бэтмен?..

Болтая, они шли к дому.

И только подходя к подъезду, Лара вспомнила о том, что сегодня было. И особенно отчетливо вспомнила собственные же слова, сказанные о Викторе Наталье: надо было любить его таким, какой он есть, или не любить его вовсе.

Любить человека таким, какой он есть…

* * *

– Ляль, ты меня достала. Целый вечер ко мне с этой ерундой… Мусолим одно и то же, из пустого в порожнее…

– Мама, ну ты можешь мне, в конце концов, рассказать всю правду!

– Не ори. Какую еще правду?

– Она виновата или нет?

– Конечно, виновата! Спала с женатым…

– Мама! Я тебя совсем про другое спрашиваю… Папа из-за нее разбился?

– А из-за кого? Из-за нее, конечно!

– Ты точно знаешь? Он тебе говорил о том, что больше жить не хочет?

– Сил моих больше нет… А я помню?! Столько лет прошло… Он мне позвонил, сказал, что бросил профурсетку эту, Ларку. Спросил: «Довольна?» – и трубку бросил. А потом мне среди ночи сообщают: «Ваш муж разбился». О чем мне еще думать?

– Но если он не специально разбился, если это все произошло случайно?..

– Да! Как же! Папке твоему от ворот поворот дали, и он напился с горя… Все одно она виновата!

– Но он садился и раньше за руль пьяным? Да?

– А я помню! Я ей, профурсетке этой, на следующий день позвонила, хотела в глаза ее бесстыжие посмотреть, к себе звала… Она обещала, адрес записала даже, а сама не приехала! Стыдно ей было, значит, совесть заела… Она виновата! И папка твой – гусь тот еще, хоть и не говорят плохо о мертвых…

– Мама, но это же разные вещи! Если папа по собственной глупости…

– Папа, папа! Достала ты меня со своим папой. Мало я из-за него в свое время слез пролила… Ты теперь еще меня доводишь! И что она, профурсетка эта, сегодня про тебя и Сашу сказала? Я не поняла… На что она намекала?

– Ни на что. Господи, мама, если бы ты знала, как я тебя ненавижу…

– Спасибо. Огромное тебе спасибо, доченька. И как у тебя язык поворачивается, после всего того, что я для тебя сделала…

– Что ты для меня сделала? Что? Ты мне всю жизнь сломала, мама.

– Я? Я?! Каким образом?.. И чего ты на меня все валишь! У тебя все кругом виноваты, одна ты белая и пушистая…

* * *

Со следующего дня начались очередные заседания в суде.

Саша опять стал приходить позже.

Злой, усталый, мрачный… Он почти не разговаривал с Ларой, лишь с Ваней – иногда.

В новостях освещали этот процесс – Лара несколько раз видела кадры из зала суда, слышала комментарии известных людей по этому делу, несколько раз мелькало Сашино лицо на экране, Лара видела Римму эту…

Потом было ток-шоу на одном из центральных каналов, с участием Риммы, ее мужа и клиентов Риммы – тех, кому повезло, и тех, кто потерял своих детей…

Общество на какое-то время разделилось надвое – одни считали Римму чуть ли не святой, спасительницей, милосердным ангелом, помогающим женщинам и детям, другие называли ее чудовищем. Много спорили, правильно ли это – рожать дома или только в больнице…

Так ни к какому выводу и не пришли.

Римме дали условный срок, запретив практиковать акушеркой – свою роль сыграло то, что Римма была многодетной матерью, и то, что у нее нашлось много защитниц, причем некоторые – очень влиятельные люди. Им повезло, у них родились здоровые дети, и матери остались здоровы, они восхваляли естественные роды на дому. К счастью, счастливых исходов оказалось много больше – Римма не бралась за «сомнительные» беременности, выбирая себе в клиентки только здоровых женщин, и лишь несколько раз ошиблась – как в случае с Оленькой…

Саша пришел домой и сухо сообщил Ларе о результатах судебного процесса.

– Ты будешь добиваться пересмотра дела? – спросила Лара.

– Нет.

– Ты простил Римму?

– Нет. То есть… Я не знаю, как это выразить. – Саша потер лоб. – Я не собираюсь всю свою жизнь класть на алтарь возмездия… – Он усмехнулся, печально и иронично. – Я хочу жить. И вообще…