Чужая женщина

Феликс был все время рядом с Ларой. И очень трогательно ухаживал за ней. То руку подаст, то укажет, с какого места удобнее слушать экскурсовода, то принесет воды… И в этих ухаживаниях не чувствовалось ничего искусственного, чрезмерного, навязчивого. Он не стремился завоевать благорасположение Лары, он просто хотел быть с ней рядом.

Несколько часов туристы гуляли по Ярославлю, к обеду вернулись на теплоход.

* * *

Там, в Ярославле, Феликс вдруг спохватился. Собираясь в дорогу (вернее, в плавание), он даже не задумывался о подобных вещах… Любой другой мужчина, возможно, только об этом и думал бы, в одиночестве отправляясь путешествовать, но не он, не Феликс…

В маленьком магазинчике, куда он забежал за водой для Лары, Феликс купил и это. На всякий случай.

«Какая же она необыкновенная девушка… Всю жизнь искал такую. Дурак буду, если упущу!» – лихорадочно думал он.

Минут за десять до начала обеда он вышел из своей каюты, чтобы зайти за Ларой.

Постучал в дверь. Без ответа. Еще постучал. Лара ведь обещала дождаться его!

– Кто? – крикнула она наконец из-за двери.

– Лара, это я.

Тишина. Через пару мгновений щелкнул замок – это Лара приоткрыла дверь. Феликс увидел ее голое плечо, закутанное в полотенце, прядь мокрых волос, пол-лица в капельках воды.

– Феликс, иди без меня. Я еще не готова.

– Без тебя не пойду, – сказал он шепотом. – Я буду тебя здесь ждать.

Еще пару мгновений она молчала, потом приоткрыла дверь:

– Заходи… Только быстро. Я не одета.

Он скользнул в каюту, захлопнул за собой дверь.

Лара стояла перед ним, закутанная в полотенце, слегка склонив голову.

Потом сказала шепотом:

– Да.

Феликс протянул руки и стянул с нее влажное полотенце.

…За окном, за занавеской, мелькали тени – кто-то гулял по палубе. Голоса в коридоре – люди спешили на обед.

Шелест накрахмаленных простыней. Звук едва сдерживаемого дыхания. Шуршание рвущейся обертки (надо же, пригодилось – сегодня же, сразу же!).

И в этой дневной полутьме, на узкой кровати – случилось. Молча, быстро. Слишком быстро.

– Прости.

– Нет, ничего, – шепотом ответила она.

– Если бы ты знала, сколько у меня не было этого…

– Молчи, – она прижалась к его щеке теплыми, мягкими губами.

И тут с Феликсом произошло еще кое-что. Он вдруг заплакал. Стремительно, внезапно – перехватило горло, обожгло глаза… Нет, он не рыдал в полный голос, но несколько слезинок капнули Ларе на обнаженное, гладкое, горячее плечо.

Она удивленно взглянула на Феликса из-под ресниц, но не сказала ничего.

Стыд у Феликса трансформировался в агрессию, чувство собственничества – он рывком притянул к себе Лару и угрожающе произнес:

– Я тебя никому не отдам. Ты слышишь? Я тебя никому не отдам…

– А на меня еще кто-то покушается? – усмехнулась она. Кстати, склонность Лары к иронии тоже нравилась Феликсу. Обычно женщины слишком прямолинейны, буквальны и оттого пресны. Немножко перчинки никогда не помешает…

– Пусть только попробуют! Если твой бывший…

– Мой бывший никогда не вернется! – нетерпеливо перебила она. – Пусти, я встану…

Феликс разомкнул объятия. Лара, не стесняясь собственной наготы, принялась ходить по каюте – то в ванную, то обратно… Девушка приводила себя в порядок при Феликсе – а тот следил за ней внимательно, пристрастно…

Такой красивой женщины у Феликса еще никогда не было. Хотя… Первая жена тоже была стройной, и черты лица вроде правильные. Но дурной характер накладывал свой отпечаток.

Лара феном быстро высушила волосы, оделась… Белье, кстати, у нее было простым, стыдливо-девичьим – это всегда нравилось Феликсу. А кружева-бантики казались ему пошлостью. Кружева-бантики носили проститутки…

Последний штрих – Лара перед зеркалом подвела глаза.

– Идем?

– Да, идем… – Феликс едва смог стряхнуть с себя наваждение.

Конечно, они опоздали – соседи по столу уже приступили к десерту. И опоздание, и то, что Феликс с Ларой явились к обеду вместе, все это сразу же выдало их. Ну, и на лицах обоих, наверное, что-то такое читалось… Правда, чета пенсионеров – Никита Андреевич и Лидия Савельевна – поприветствовали опоздавших добродушно, понимающе-приязненно (эх, молодежь!). Альбину же так и перекосило… Что касается Гоши и Пети, то они, как всегда, словно загипнотизированные, уставились на Ларину грудь.

Официантка захлопотала вокруг стола, обслуживая опоздавших.

– Как вам Ярославль? – любезно спросил Никита Андреевич.

– Очень… – радостно отозвалась Лара. – Спасибо, – кивнула она официантке, поставившей перед ней тарелку с супом. – Я бы хотела там жить! А эта Москва… Ну ее.

– А вам как экскурсия, молодые люди? – Никита Андреевич обратился к сыновьям Альбины.

Младший смущенно пожал плечами, старший со стыдливым нахальством заявил:

– Еще одна встреча с прекрасным, и меня стошнит…

– Гоша! – зашипела Альбина. – Что ты такое говоришь, как тебе не стыдно! Вон из-за стола…

Чета пенсионеров попыталась обратить все в шутку, но Альбина разбушевалась всерьез… Не из-за невоспитанности детей, наверное, а из-за того, что он, Феликс, – с Ларой, а не с ней…

Ну да бог с ней, с этой Альбиной.