Чужая жизнь

Услышав это, Фиар удивленно поднял брови. Получить в должники одного из лучших храмовников было бы очень полезно. Это дало бы огромные возможности. И любой был бы рад. Любой кроме храмовника. Им это было просто не нужно. А зачем, ведь у них и так все есть. Поэтому парень всего лишь удивился.

– Нет, – покачал он головой. – Я тебе ничем не помогал. Просто так совпало. И поэтому я не могу рассчитывать на какую-либо благодарность. И кроме того, у меня все есть. А если что-то понадобится я и сам смогу это получить.

– Не говори глупостей! – замахал руками бывший наемник. – Хотел ты этого или нет, но выиграл я благодаря тебе. Значит, я тебе должен. И от своего слова я не отступлюсь. А если не знаешь просто о чем попросить, то просто подумай – должно же быть хоть что-то. Можешь думать, сколько хочешь, я тебя не тороплю.

Парень только пожал плечами. Просить ему было нечего, и он сильно сомневался, что когда-нибудь ему что-то понадобится.

Крад посмотрел на него и нахмурился. Похоже, он был несколько разочарован такой реакцией на свое щедрое предложение. Но насильно мил не будешь, поэтому храмовник лишь махнул рукой на непонятливого собрата и ушел к вновь разведенному костру, на котором уже доходила каша.

– Правильно тебя Мертвецом кличут, – уходя, бормотал Крад себе под нос. – Никак не расшевелишь. Хоть кровь пускай, чтобы узнать, а течет ли она у тебя вообще.

Фиар только хмыкнул. Это прозвище прилипло к нему очень давно. В детстве. Когда он впервые встретил храмовника.

***

Первый снег выпал так густо, все жители деревни сейчас занималась тем, что строили снежные крепости, да лепили снеговиков. Все кроме одного идиота. Меня. И дернул же меня кто-то рассказать о приснившемся на кануне кошмаре. Ведь знал же, что не поверят, знал, что будут смеяться, но все равно рассказал. Слишком тяжело было держать ЭТО в себе. И вот теперь вынужден переться по заснеженному лесу к хижине Мертвяка. Нет, на самом деле никакой он не мертвяк, но как еще называть человека, поклоняющегося богу Смерти. Да уж, тогда это виделось хорошей идеей, казалось, что это единственный способ заставить их замолчать. Теперь мне оставалось лишь пенять себя за глупость.

Весь лес был завален снегом, и было бы просто не реально не заметить среди этого белого великолепия черную кляксу плаща. Но как ни странно это произошло. В очередной раз окинув взглядом унылый пейзаж я только сейчас заметил стоящего на коленях человека. Черный полуторник был воткнут в снег перед ним и он… молился?! В голове мгновенно всплыли слова отца:

«…если увидишь ты зверя дикого – не беги, они нападают лишь увидев спину. Если человека чужого – спрячься, кто знает что у него на уме. А ежели ты увидишь молящимся человека из ордена, что мертвому богу поклоны бьет – беги. Спасайся! Ибо молятся они очень редко, но дважды в жизни обязательно, при вступлении в Храм и когда чуют свою кончину. А то что способно убить храмовника не может принести ничего хорошего…».

Вспомнил я это и меня разобрал дикий страх. Надо было предупредить остальных. Не помня себя от ужаса я ломанулся через заснеженный лес, не обращая уже внимания на петляющую меж деревьев тропинку. «Надо спешить!!! – билась в голове мысль. – Надо торопиться!»

Уже на опушке мимо меня пронеслась размытая фигура. Храмовник двигался настолько быстро, что я даже не успел испугаться, как он был уже далеко впереди меня.

Первым что я увидел, добежав до деревни, был мертвый человек. Вернее то, что от него осталось. Вряд ли окровавленные лохмотья можно было назвать человеком. И пожалуй лишь страх за мою семью помешал мне потерять сознание. Поборов тошноту, я заставил себя собраться.

«Надо домой. Найти отца…и мать…и Тамира», – бились в голове очемелые мысли.

Оторвав, наконец, взгляд от останков, я обратил внимание на разгоревшуюся впереди отчаянную схватку. Уже виденный мною сегодня храмовник сейчас отчаянно отбивался от наседавших на него тварей. Больше всего они были похожи на волков с содранной кожей, только при этом еще и заметно подгнили, впрочем, быстро двигаться это им не мешало.

Храмовнику приходилось тяжело. Он бегал, прыгал, крутился волчком, рубя на куски атакующих тварей. Но, несмотря на редкое умение, развязка наступила непростительно быстро. Одна из тварей сумела таки ухватить храмовника за руку, и он мгновенно был погребен под горой мерзких тварей. Закончив с воином, карды понеслись ко мне. Тело парализовало страхом, а сознанье начало биться в истерике. Хотелось кричать от ужаса, но выдавить из горла удалось лишь одно слово:

– Помогите…

***

Дальше в памяти зиял провал. Ближайшим событием было его пробуждение уже в цитадели ордена. А вот что происходило между этим, вспомнить парень никак не мог. Даже вся магия Лин оказалась бессильна. Впрочем, храмовники, прибывшие тогда на зов своего собрата, рассказывали, что зрелище было не из приятных. Они говорили, что обнаружили парня среди груды буквально разорванных на куски тварей. В разорванной одежде, с головы до пят покрытого кровью и не подающего признаков жизни.