Чужая

— Па-а-ня-я-тно. — задумчиво пробормотал Андрей

— Конечно, тяжко тебе придется — все-таки мы со стажером весим прилично, но поверь, Андрей, кроме тебя мне не к кому обратиться…

Я хотел привести еще кучу самых убедительных аргументов, но юноша прервал мою тираду:

— Нет базара, Федор! Располагай мной в любое удобное для тебя время. Подумаешь, отдача! В архиве тоска зеленая, а тут хотя бы какое-то разнообразие.

— Ты вот чего, Андрей, уже успел пообедать? — заботливо спросил я.

— Как раз собирался перед твоим приходом.

— Отлично, в таком случае, пойдем вместе. Тут неподалеку есть одна приличная харчевня с русской кухней. И пиво там разливное, всегда свежее, прямиком с Очаковского пивного завода.

— А разве в рабочее время можно пиво пить?

— Наивный ты, Андрюха, — я дружески потрепал приятеля за плечико, — Мы же не упиваться до состояния риз, а по кружечке в такую жару сам бог велел.

Через четверть часа я, мой стажер и Андрей Вершинин сидели в тени и относительной прохладе пункта общественного питания, расположенного неподалеку от павильона «Космос» и с аппетитом поедали наваристые щи, время от времени прихлебывая ледяного светлого из пол-литровых кружек. То есть, щи под пивко ели только я и Андрей. Квагш, вооружившись ножом и вилкой, отрезал от огромной сочной котлеты по-киевски небольшие кусочки и, зажмурившись от удовольствия, отряжал в свой рот. В силу специфического устройства, его глотка не была приспособлена под «большой кусок» к тому же у латингов отсутствовали зубы. В своем мире они ловят своим длинным липким языком насекомых и без предварительного измельчения и ферментации слюной отправляют прямиком в желудок. Забавно было наблюдать, каким плотоядным взглядом провожает пролетавших мимо мух мой напарник, но ему строго настрого запрещено демонстрировать принародно свои феноменальные способности энтомолога-любителя (любителя, в смысле — дегустатора).

Покончив с обедом, я критически посмотрел на еще недоеденную до половины котлету Квагша и, чтобы хоть как-то скрасить ожидание завел разговор с также уже отобедавшим студентом:

— Ну как тебе, Андрюха, Контора? Только откровенно: что нравится, что глаз режет? Ты у нас человек новый с незамыленным взглядом, так сказать, тем более социолог…

— Историк, — поправил Андрей, — истфак МГУ.

— Да какая разница, — махнул я рукой, — историк, социолог — все одно передовой авангард человечества, рулевые, так сказать. Это в том смысле, чтоб на грабли дважды не наступали. Хотя на то оно и человечество, чтобы наступать постоянно на одни и те же грабли. Кажется, это у вас профессионалов эволюционной спиралью называется.

— Вообще-то мне практически все нравится. Если бы не этот треклятый архив и допотопный сканер, было бы все идеально. Владимир Иванович мужик что надо — с ним уж точно не соскучишься.

— Ах да, совсем забыл, что у тебя в кураторах сам Чигур, — сочувственно покачал головой я. — Мужик крутой, но справедливый и опер от бога. Я с ним пару раз, типа в разведку ходил. Хотя тебе мое ностальгическое брюзжание вряд ли будет интересно.

— Отчего же, Лист? Расскажи! — В глазах Андрюхи действительно было неподдельное любопытство — молодо-зелено, скоро своих впечатлений будет некуда складывать.

Я покосился на все еще приличный кусок котлеты по-киевски в тарелке стажера, потом сказал:

— Хорошо, коль интересно, поведаю одну занимательную историю. Было дело еще в самом начале моей карьеры лет эдак восемнадцать назад. Ты тогда еще совсем маленьким был, но как историк должен представлять, что это было за время. В магазинах шаром покати. Голодный народ озлоблен результатами так называемой Перестройки. Народную собственность без зазрения совести растаскивают молодые демократы и старые большевики. Капиталюги на Западе потирают руки, мол, какого медведя завалили — это я СССР имею в виду. Мало того Россия вот-вот развалится: сепаративные настроения не только на Кавказе даже на Урале и Дальнем Востоке. Все хотят жить вольно свободно без навязчивой опеки Центра. Короче говоря, все по БГ: этот поезд в огне, нам нечего больше терять.