Чужак

Мир сузился до бликов на лезвии меча, лязга встречных ударов и астматического хрипа в пробитых лёгких. Удары, один за другим, рвали чужую плоть. Духи предков этой ночью вели мою руку - я дрался на равных с двумя потворами.

Но долго так продолжаться не могло. Удар копья из второго ряда острой болью ожёг бедро. Я на мгновение потерял баланс, и этого хватило. Удар чужого меча глубоко рассёк мне руку чуть выше наруча. Ответный выпад задел врага куда слабее, чем хотелось.

Потвор захохотал и поднял руку для последнего удара. Я видел, как за его спиной теснятся готовые перемахнуть через укрепление воины. Сейчас их сдерживал только я. Из часовых рядом не осталось никого. За краткие мгновения боя все они успели как-то погибнуть.

Оглушительный грохот и вспышка поделили ночной бой на две части. Что-то рвануло мне бок и руку, и унеслось прочь.

- Пушка! - мысль на мгновение опередила боль в раненой картечью руке. - Они развернули пушку!

Выстрел из соседнего излома укреплений оказался просто ужасен. От потвора и его свиты не осталось никого. Из рва под насыпью раздавались только предсмертные хрипы и клокотание в пробитых лёгких.

Я отступил на шаг и покачнулся. Краткие мгновения боя с неравным противником стоили мне слишком дорого. Едкий пот заливал глаза. Пальцы едва сохранили достаточно силы, чтобы держать меч.

Удар стрелы в грудь я даже не ощутил. Просто упал на спину и в недоумении глядел, как надо мной, один за другим, проскакивают всё новые и новые силуэты врага.

Удачный залп лишь задержал передовой отряд врага, потворов и полукровок, но вовсе не остальных наёмников.

Вадим Колпаков, запоздалая подмога

Я проснулся от боли в ноге. На судорогу это не походило ни капли. Острая режущая боль, как ножом ткнули. Я потянулся к больному месту, и фантомная боль рванула уже за руку.

- Твою мать! - я вылетел из кровати. - Ирга, что происходит?

В отдалении вразнобой громыхнули выстрелы пушек. Я спал не раздеваясь, только ботинки снял - и теперь даже не мог их толком надеть. Пока я прыгал в полутьме на одной ноге с ботинком в руках, новые уколы боли рванули мне руку. Повело её так, что ботинок едва не выпал на пол.

Чтобы не упасть, я ухватился за стену, и угодил во что-то горячее и липкое. Из расшитого Иргой полотенца, такого же, как у Кейгота, обильно сочилась кровь.

- Кейгот! - я выругался, подхватил кожаную перевязь с трофейными пистолями, закинул почти бесполезную ночью винтовку за спину, и бегом ссыпался по лестнице. Несколько уколов боли догнали меня уже по дороге. Симпатическая магия здешнего братания порой действовала слишком уж эффективно.

Из какофонии тревожных сигналов я составил неутешительную картину. Бой кипел прямо на линии укреплений. Полный хаос и неразбериха. Люди Шеслава пытались навести порядок хотя бы с резервами, но получалось у них плохо.

- Труби отход артиллерии! - я ухватил первого встречного сигнальщика за плечо и прокричал команду ему в лицо. - Отход артиллерии! Немедленно! Вторая линия! Командам прикрытия - вперёд! Удержите пушки!

Он подчинился без размышлений. Сигналы раскатились над полем боя уже за моей спиной. Магия гнала меня вперёд, к прорванной линии обороны. Отблески немногочисленных факелов и пламя тревожных костров заливали вал неверным светом.

Далеко не все часовые успели зажечь огни. Часть костров затоптали в пылу боя, часть не успела разгореться, но и того, что осталось, хватило. Наёмники перевалили через укрепления и вели бой уже на твёрдой земле.

Где-то у них под ногами, среди мертвецов и умирающих, лежал Кейгот, а кровное братство гнало меня вперёд, ему на помощь.

Несколько степняков ещё держались чуть в стороне от раненого вождя. Наёмников сдерживал заслон из пик и мечей, но продолжаться это могло только до первого удачного выстрела.

Но кто сказал, что этот выстрел не мог остаться за мной?

Я упал на колено, подхватил карабин, вжал его в плечо и начал стрелять. О такой роскоши как ночной прицел, коллиматор или хотя бы время на то, чтобы толком прицелиться, оставалось только мечтать. Но в плотный строй мечников сложно промахнуться. Магазин улетел в считанные секунды. Я примкнул второй, расстрелял его по уже рассыпающемуся вражескому строю, вскочил, закинул винтовку за спину, и бросился вперёд.

По груди колотили пистоли на лямках перевязи. Я ухватился за пару самых нижних, вздёрнул их на уровень глаз, и, с короткой остановки, спустил все четыре курка.

Стрелять на бегу я не рисковал. За хороший пистолет местные пороховые убожища сойти не могли при всём желании. К счастью, кусок свинца диаметром в пятнадцать миллиметров на столь малом расстоянии неоспоримо выигрывал даже у кирасы.

Я пробежал мимо степняков, разрядил ещё два пистоля в слишком непонятливых полукровок, и ухватился за окровавленную руку вождя. Как я сумел отличить её среди всех других изломанных тел на земле, да ещё и в темноте, по силам объяснить разве что местным колдуньям. Но я знал, что это Кейгот - и потащил его в безопасность.