Чужак

– Я имею в виду, что, если хочешь далеко пойти, нужно не только уметь работать, но и уметь приказывать… В такие дни Наттис вставал, требовал слугу, умывался, приводил себя в порядок, одевался как джентльмен, ел как джентльмен, читал газету. Потом он ехал прогуляться на Правый Берег и там тоже старался выглядеть столичным молодым джентльменом, а не юным засранцем из Гажина. Да… И в такие дни ему разрешали пользоваться пустующей спальней сэра Олли: бедняга как раз уже помер к тому времени, как Наттис начал учиться. Вечером парень засыпал в этой спальне, потом просыпался, требовал слугу. А слугой-то был я! Ведь нужно было не просто театр устраивать, а замечать все его промахи, чтобы их исправлять… В общем, в эти дни я был при мальчике неотлучно, мне это казалось и полезным, и забавным… А в то проклятое утро я, как всегда, явился по его зову. Принес воду для умывания. Конечно, это была лишь церемония: при спальне есть ванная комната. Но настоящий джентльмен начинает утро с того, что требует свою порцию теплой воды!

На этом месте рассказа я слегка приуныл. «Настоящего джентльмена» из меня, кажется, никогда не выйдет, да и из сэра Джуффина, боюсь, тоже. Обстоятельный господин Говинс тем временем продолжал свой рассказ.

– Наттис умылся и пошел в ванную бриться. Но сразу вспомнил, бедняга, как я в прошлый раз его распекал за эту привычку. Пока ты неизвестнокто, брейся себе в ванной или не брейся вовсе, это твоя забота! Но если ты джентльмен, изволь бриться у парадного зеркала… В общем, мой урок не прошел зря, парень вернулся в комнату и попросил бритвенный прибор – тихонько так. Ну, ясделал вид, что не слышу. Тогда он приосанился, сверкнул глазами, и я – тут как тут, с прибором и салфеткой! А вот потом… Как это могло случиться, ума не приложу! Чтобы здоровый молодой человек в одну секунду перерезал себе горло бритвой! Я стоял в нескольких шагах от него, как положено, с салфеткой и бальзамом, но я ничего не успел сделать. Даже не понял, что происходит… А что случилось после, это вы, вероятно, знаете не хуже меня, если уж помогали замять это скверное дело.

– Вы – прекрасный рассказчик, господин Говинс! – одобрительно кивнул Джуффин. – Так что я с удовольствием выслушаю из ваших уст и окончание этой истории… Яведь в те дни был очень занят. Все, на что меня хватило, – забрать «дело о самоубийстве» из ведомства генерала Бубуты Боха, подчиненные которого так докучали этому дому. И лично вам, как я теперь понимаю. Вникать в дело мне было недосуг…

Дверь открылась, и нас снова обнесли свежей камрой. Говинс прокашлялся и снова взял слово.

– Добавить почти нечего. Само собой разумеется, сэр Маклук сообщил о случившемся в Дом у Моста. Дело-то было простое, поэтому его направили к Начальнику Порядка генералу Боху. Потом его подчиненные наводнили дом…

– Послушайте, Говинс, возможно, вы знаете: они проверили комнату на степень присутствующей магии?

– И не подумали. Сначала они решили, что все ясно: парень был пьян. Когда выяснилось, что Наттис не был пьян ни разу за всю свою недолгую жизнь, они снова решили, что все ясно: парня убил я… А потом они просто исчезли. Как я теперь понимаю, по вашей, сэр Почтеннейший Начальник, милости.

– Как это похоже на Бубутиных питомцев! – схватился за голову Джуффин. – Грешные Магистры, как это на них похоже!

Наш собеседник деликатно промолчал.

К этому времени подоспели три из дюжины знахарок. Выяснилось, что еще шесть дежурили при пациентах, двоих просто не нашли, а одна старуха, по словам посыльного, наотрез отказалась идти в «этот черный дом». «Совсем спятила, бедняжка!» – снисходительно подумал я.

Джуффин на секунду задумался, потом решительно приказал впустить всех троих одновременно. По этому поводу я получил еще одно объяснение: «Когда нужно допросить нескольких женщин, лучше всего собрать их вместе. Каждая будет так стараться превзойти остальных, что непременно расскажет больше, чем собиралась. Проблема лишь в том, чтобы не сойти с ума от этого гвалта!»

Итак, дамы вошли в гостиную и важно расселись вокруг стола. Старейшую звали Маллис, двух других, тоже весьма немолодых особ, – Тиса и Ретани. Я пригорюнился: впервые попал в общество туземных леди, и на тебе: младшей из них, судя по всему, недавно перевалило за три сотни!