Некоторое время она непонимающе смотрела на меня, затем побледнела, глаза ее округлились. Марианна буквально рухнула на меня, но я подхватил ее, отнес в спальню и положил на кровать. Потом вышел в другую комнату, налил стакан воды и вернулся. Ее начало трясти, я поднес стакан к ее губам, несколько капель пролилось ей на подбородок. Расстегнув ей блузку, я уселся рядом, ожидая, когда ей станет получше. Через некоторое время она открыла глаза.
— Я не хотел, чтобы ты узнала это от кого-нибудь другого, — произнес я. — Я думал, будет лучше, если это скажу я, но, боюсь, сделал только хуже.
Марианна слабо покачала головой.
— Как… как это случилось?
— На площади была драка, полицейский ударил его, и он упал под копыта лошади. Я швырнул в полицейского бутылкой, он теперь в больнице, и мне надо сматываться.
— Но Джерро… — едва произнесла она, — ему было больно?
— Нет, — ответил я настолько ласково, насколько смог, — все произошло так быстро, что он толком не успел ничего почувствовать.
На самом деле я не знал, успел ли Джерро почувствовать боль, но теперь ему было все равно, а для Марианны мои слова служили успокоением.
— Я рада, если это так, — прошептала она. — Он с трудом терпел боль. — Она закрыла лицо руками и заплакала.
Я подождал несколько минут, потом поднялся. Дольше оставаться здесь было опасно. Мне надо было уходить. Марианна перестала плакать и посмотрела на меня.
— Ты был его другом, — сказала она. — Он так гордился, что ты защищал его. Ты дрался за него даже в этот последний раз.
Я не знал, что ответить на это, потому что нельзя же было небрежно бросить: «Пустяки, мне это было приятно». Тем более, что пользы от моих действий не было — я не смог предотвратить случившегося.
— Очень жаль, — сказал я, — ты просто не представляешь, как мне жаль. Он был отличным парнем.
— Такого другого не будет никогда.
— До свидания, — сказал я, стоя в дверях спальни.
— До свидания, — ответила Марианна.
Я направился к входной двери и услышал позади торопливые шаги. Я обернулся, и Марианна кинулась в мои объятия.
Я прижал ее к себе, ее щека касалась моей, я чувствовал на своем лице ее слезы. Я погладил ее по волосам.
— Марианна.
Губы ее были рядом с моим ухом, я услышал, как она прошептала:
— Будь осторожен, пожалуйста, и возвращайся. Ты нужен мне…
Я не дал ей закончить фразу.
— Я вернусь, — хрипло сказал я. — Пройдет лето, все забудется, и я вернусь.
— Обещаешь? — как ребенок спросила она.
— Обещаю, — ответил я, глядя ей прямо в глаза. Они были мокрыми от слез и фиолетовыми, а не серыми, как мне показалось. — Оставайся здесь и жди, я вернусь, — сказал я и, не поцеловав ее, вышел. Уже закрывая дверь, я услышал слова, сказанные мне вслед:
— Будь осторожен, дорогой.
На улице было темно. Я подумал, что идти на вокзал опасно. Если полицейские узнают, кто кинул бутылку, то будут искать меня там. Лучше всего на попутках добраться до Нью-Джерси.
Марианна назвала меня «дорогой»! Я было почувствовал себя неудобно перед Джерро, но потом понял, что его больше нет и ему уже все равно. Я ведь сделал все, что мог, и не встречался с ней, пока он был жив. «Дорогой»…
В соседний штат я добрался сходу, меня подбросил водитель грузовика, следовавшего в Ньюарк. На вокзале в Ньюарке я купил билет до Атлантик-Сити. Начинался летний сезон, и там легче было найти работу, если таковая вообще имелась.
Ожидая на вокзале поезда, я тайком оглядывался. Меня снова захватила карусель скитаний. Интересно, когда я наконец брошу якорь. Я усмехнулся про себя.
«Дорогой», — так она сказала. Впервые в жизни я действительно влюбился.
Глава восьмая
Работу я нашел через два часа после того, как прибыл в Атлантик-Сити. Это оказалось несложно, так как летний сезон только начинался. Я стал продавцом содовой в павильоне, расположенном на набережной рядом с пляжем. Работать я должен был вечерами: начинать в три дня и заканчивать в час ночи. Получал я за это двадцать долларов в неделю и питание. Работать надо было семь дней в неделю вплоть до сентября. Меня это вполне устраивало — мне было куда вернуться, когда закончится лето.
Я снял комнату в дешевой гостинице за восемь долларов в неделю. Гостиница располагалась всего в нескольких кварталах от места работы. Через несколько дней я уже вошел в курс дела, сказался опыт, приобретенный во время работы у Отто. Я был отличным продавцом содовой, потому что мои движения были четкими и экономными, что позволяло быстро обслуживать покупателей и меньше уставать самому.
Все свое свободное время до открытия павильона я проводил, главным образом, на пляже, потом заходил в гостиницу, переодевался и отправлялся на работу. Обедал я в павильоне и после закрытия шел в гостиницу спать.