Чужак

Это уже становилось забавным, и я от души рассмеялся. Подобная идея возникала в последнее время слишком у многих людей.

— Послушай, Фрэнки, — сказала Рут, все еще держа меня за руки. — Если ты не оставишь это занятие, то или попадешь за решетку, или тебя изрешетят пулями.

— Я так не думаю, детка, — сказал я. — Закон бессилен против меня, а у моих врагов не хватит смелости затеять что-то против меня, потому что они знают, что не сумеют довести дело до конца.

— Когда-нибудь доведут.

Я улыбнулся.

— Забудь об этом. Меня это не волнует, и я хочу, чтобы тебя это тоже не волновало.

— А я хочу, чтобы не случилось кошмара, — тихо сказала Рут. — Чтобы я не проснулась в одно прекрасное утро и не узнала, что ты в тюрьме.

— Завтра утром я еще буду здесь, — съязвил я.

— А как насчет остальных дней? — В ее глазах появились слезы. — Неужели ты не понимаешь, Фрэнки? Мы не сможем пожениться, пока не появится возможность всегда быть вместе, пока я не буду уверена, что ты в безопасности. Иначе ни ты, ни я не будем счастливы.

Я с удивлением слушал ее. Разве уже встал вопрос о женитьбе? Но чем больше я смотрел на Рут, тем больше мне нравилась эта мысль. Она будет отличной женой.

— Ну почему? — спросил я. — Каким образом моя работа может повлиять на нашу женитьбу? Я зарабатываю много денег, а если я не буду их зарабатывать, мы в любом случае не сможем пожениться. Это все глупости.

Рут покачала головой.

— Нет, это не глупости. Ты думаешь, что деньги решают все. Совсем нет. Нельзя купить чувство собственного достоинства и уважение, их может заслужить только сам человек.

— Я не стыжусь того, чем занимаюсь! — Я начинал злиться. — Я достаточно наломался на мелких, дрянных работах, а потом чуть не умер в поисках куска хлеба. Я доволен своей жизнью, и ты не должна меня стыдиться. Черт возьми, я отдал слишком много сил, создавая свою организацию, и я не собираюсь бросать ее только потому, что какие-то глупые пуритане говорят, что я отравляю им воздух.

— Ты не понимаешь, что я хочу сказать, да?

— Нет, не понимаю.

Взгляд Рут стал жестким.

— Тогда полагаю, нет смысла пытаться объяснять тебе, — холодно сказала она и подошла к креслу за своим пальто.

Я посмотрел на нее.

— Что ты собралась делать?

— Ехать домой, — ответила она. Плечи у нее обмякли, во всем ее облике чувствовалась усталость. — Думаю, что я пробудилась ото сна, мне здесь больше нечего делать.

Теперь я вконец разозлился.

— Так тебе здесь нечего делать? — спросил я с сарказмом. — А если я послушаюсь тебя, что мне это даст?

Рут выпрямилась, откинула назад голову, глаза ее засверкали.

— Если хочешь, я скажу тебе. Это твой шанс вернуться домой, вернуться к человеческой жизни, вернуться в общество и жить вместе с людьми, жить, а не драться. Это твой шанс выйти из джунглей, перестать рычать и царапаться, мучить себя безумной ненавистью к окружающему миру. Это шанс любить и быть любимым, делиться и получать свое, отдавать и получать. Это шанс жить без страха и сомнений, не позволяющих спокойно спать. Это твой шанс перестать быть одиноким, шанс быть человеком и иметь детей. — Рут заплакала, рыдания мешали ей говорить. Она просто стояла и смотрела на меня, ее глаза были зеркалом ее души.

Но я не сделал ни шага в ее сторону. Если бы я сдвинулся с места, то сдался бы. Грудь мою сдавила неведомая сила, я не мог смотреть ей в глаза и поэтому отвернулся. Я слишком долго и тяжело боролся, чтобы теперь оставить кому-то то, что создал. Я посмотрел на ковер. Голос мой прозвучал твердо:

— Думаю, что у меня все это есть, — сказал я.

Рут не ответила. Перестав плакать, она шагнула ко мне. Ее губы вытянулись в тонкую линию, как будто она пыталась удержать себя от того, чтобы заговорить. Затем, повернувшись, она подошла к двери и исчезла.

Я услышал, как мягко щелкнул замок, и тяжело опустился на диван. В воздухе еще чувствовался запах ее духов, я закрыл глаза и увидел ее. Рут! Внезапно я вспомнил название духов, которыми она пользовалась: «Бедный Шут». Какое точное название.

Именно бедным шутом я и был.

Глава пятая

Меня разбудил телефонный звонок. Я провел дурную ночь, впервые за многие годы я плохо спал. Всю ночь я ворочался с боку на бок и заснул только под утро. Проклиная телефон, я взял трубку и рявкнул:

— Какого черта вам надо?

— Фрэнк, — я узнал голос Алекса Карсона.

— Да, Алекс, что еще?

— Я все утро пытаюсь поймать тебя в конторе, но безуспешно. — Я посмотрел на часы, было половина двенадцатого. Спустив ноги на пол, я сел на кровати. — Сегодня утром Луиджерро посадили в каталажку.

— Ну так вытащи его, — сказал я. — Ты же знаешь, что делать, черт возьми, за это тебе и платят.

— Но Фрэнк, — запротестовал Алекс, — его забрали по обвинению в изнасиловании. Он привез к себе в Коннектикут несколько школьниц. Его взяли ребята из ФБР, и газеты уже подняли шум. Родители девчонок развопились, и фэбээровцы засадили его сегодня утром и не пустят меня к нему до окончания расследования.

Это был серьезный удар. Только вчера я уволил Аллисона, а сегодня они уже взялись за дело. Похоже, эти ребята не любили зря тратить время.