Чужак из ниоткуда

— Юнайтед Стейтс оф Америка, — прочёл я вслух. — Американец. Эй, Данатар, ты собрался мёртвому штатовцу палец оттяпать? Я бы не советовал. Могут быть большие проблемы.

— Штатовцу? — Жека убрал нож от пальца.

— Ага, глянь, — я раскрыл паспорт.

С чёрно-белого фото на нас смотрел человек, в котором вполне можно было узнать нашего утопленника.

Билли и Тимак подошли ближе. Ещё бы. Не каждый день вылавливаешь из советской реки мёртвого американца!

— Джеймс Хайт, — прочёл Тимак через моё плечо. — Тысяча девятьсот тридцать шестого года рождения. Не старый ещё.

— Да какая, на хрен, разница, — выругался в сердцах Данатар. — Старый — не старый… Плакал мой мопед.

— Какой мопед? — не понял Билли.

— Теперь уже никакой, — Жека сложил нож, убрал в карман, выпрямился. — Что делать будем, Гуня? Может, посмотрим, что в «дипломате»? Пошарим по карманам, где-то же у него ключ должен быть.

— Оно, конечно, интересно, — сказал я. — Наверное. Но я бы не стал. И тебе не советую. Меньше знаешь — лучше спишь. Давайте так. Постойте здесь, покараульте тело, а я домой сбегаю — отцу позвоню. Пусть взрослые разбираются.

— Давай лучше моему, — предложил Тимак. — Это дело явно погранцов, а не армейцев. Тем более танкистов.

— Наверное, ты прав, — согласился я. — Давай. Только я с тобой. На всякий случай. Данатар, ты и Билли сидите здесь, караульте. Данатар за старшего. Смотри, чтобы… ну, ты понял. Мы быстро.

— Ага, — сказал Жека. — Не убежит, можешь не волноваться. Да, Билли?

Билли неуверенно захихикал.

Погнали, — сказал Тимак.

Сашкин отец, начальник кушкинской погранкомендатуры подполковник Тимаков Юрий Иванович, оказался на месте и наш рассказ воспринял серьёзно. Особенно, когда мы предъявили паспорт утопленника.

— Ого, — сказал он, аккуратно пролистнув тёмно-синюю книжицу. — И впрямь американец. Ну вы, ребятки, даёте…

Через минуту крытый ГАЗ-66 со мной и пятью солдатами-пограничниками в кузове выехал из ворот комендатуры. Тимак вместе с водителем и сопровождающим офицером сидел в кабине — показывал дорогу.

Пока ехали, я думал, что, кажется, совершил ошибку.

Для того, чтобы собрать опытный прототип антиграва, мне, кроме всего прочего нужно было золото и рубин. Золото для проволоки, которая шла на обмотку первого контура, и рубин — для простейшего лазера. Массивный золотой перстень с рубином было то, что нужно. А я сам наехал на Данатара и запретил его трогать. Идиот. Чистоплюй. Судьба послала тебе золото и рубин на тарелочке, а ты? Думай теперь, где всё это достать. Потому что перстень, считай, тю-тю. Сделанного не вернуть.

Данатар, Билли и труп американца оказались на месте.

Мы спрыгнули из кузова на землю и первое, и я сразу же заметил, что перстня на пальце нет.

Бросил взгляд на Билли. Тот отвёл глаза.

Ясно.

Посмотрел на Данатара.

Жека встретил мой взгляд и обозначил наглую ухмылку.

Тимак открыл, было, рот, но я ткнул его локтем, наклонился и шепнул:

— Молчи, так надо. Потом расскажу.

Друг кивнул головой — мол, надо так надо.

Солдаты под руководством офицера погрузили труп в кузов и уехали, а мы пошли в школу.

— Показывай, — потребовал я у Данатара.

— А чего ты раскомандовался? — набычился Данатар.

— Всё просто. Ты, Жека, сейчас нарушил закон. Серьёзно нарушил. Если мы тебя покроем, то будем соучастниками. Оно нам надо? Не надо. И тебе не надо, если мы на тебя настучим. А мы настучим, не сомневайся. Я так точно настучу.

— Ты стукач, что ли? — презрительно осведомился Данатар.

— Не-а, не стукач. Но мне позарез необходимы золото и рубин. Вот так, — я провёл пальцем по горлу.

— На фига?

— С их помощью я сделаю генератор гравитационного поля. Если коротко — антиграв.

— Чего?! — хором спросили Данатар, Тимак и Билли, затормозив от неожиданности.

— Что слышали. Дай перстень, расскажу. Давай, давай, не ссы.

Данатар сунул руку в карман, вытащил перстень. Золото и рубин сверкнули на солнце.

— Смотрите… — начал я, забирая перстень у Данатара.

Ввести в гипнотический транс троих земных мальчишек, понятия не имеющих о простейших приёмах психозащиты, не так уж и сложно. А если у тебя имеется блестящий предмет, от которого трудно оторвать взгляд, — тем более. Несколько плавных движений рукой (глаза всех троих неотрывно следят за перстнем, на котором играют солнечные лучи), неторопливая речь с заранее выбранным темпоритмом и тембром: