Чужак (ЛП)

Вы понимаете людей? Можете угадать, какие мысли бродят в их головах? Одно время я встречался с девушкой, которая могла быть мила со мной весь день, а вечером вдруг отворачивалась и говорила, что день был полным дерьмом. Если она была мила одну неделю, то на следующей становилась совершеннейшей стервой — как будто превысила счет добродушия и старалась восстановить баланс.

Примерно то же случилось и со всем Салливаном через три дня после того, как я убил голубоглазого чужака. Маятник настроения качнулся от благодарности к ненависти. Ладно, ненависть была скрытой. Но они ненавидели меня, когда говорили «Доброе утро, Грег». Когда я привозил дрова, им с трудом удавалось оставаться заискивающе милыми. Никто ничего не говорил мне в лицо, но по сдержанным, отрывистым репликам я понимал — они любезны со мной только потому, что ничего другого им не остается. Что ж, так случалось каждый раз после того, как я делал за них грязную, кровавую работу

На это раз все получилось не совсем так.

Я вел грузовичок по привычному маршруту, выгружая связки хвороста и корзины с поленьями у симпатичных домиков с гаражами на две машины и бассейнами на заднем дворике.

— Спасибо, Грег.

— Добрый день, Грег.

— Увидимся в пятницу, Грег.

— Эй, угостись холодненькой содовой, Грег.

Да, одна и та же песня. Они пели ее изо дня в день, когда я подносил дрова к печам, на которых теперь готовили пищу. Электричество в городе подавали лишь шесть часов в сутки. Они благодарили меня, и я отвечал им тем же. Желал доброго дня. Говорил «спасибо», когда мне предлагали утолить жажду или перекусить. Но при этом легко угадывал их мысли.

Ты какой-то странный, Грег Валдива. Что у тебя внутри там? откуда ты знаешь, что у чужака плохая кровь? Может, ты возбуждаешься, когда вышибаешь кому-то мозги? Тебя не тошнит от себя самого, когда ты рубишь их топором, так что кровь заливает весь тротуар?

Ты мерзкий сукин сын, Валдива.

Да мы запросто прогнали бы тебя из города.

К черту, мы бы пристрелили тебя, ты, чудовище…

Вот что они думали.

Но разве ты сам не так считаешь?

Может быть. И тогда я и впрямь какое-то чудовище. Но чудовище ручное, домашнее. Монстр-любимчик города Салливана. Потому я не пускаю в город других монстров, куда более опасных. Монстров из внешнего мира.

Сегодня все шло по обычному распорядку. Милые, любезные приветствия. Неприязненные взгляды. А беда случилась, когда я подъехал к одному домику в самом конце улицы, где в тени вишневых деревьев стоял слегка поржавевший летний столик и с полдесятка стульев. Их было восемь или девять, подростков, покуривавших сигареты и потягивавших пиво из больших пластиковых бутылок. С большинством из них я бы с удовольствием перекинулся парой слов. Кроме одного. Этот сопляк постоянно смотрел на меня так, словно я был дерьмом, на которое он только что наступил. Его звали Кроутер. Их семья имела какое-то отношение к заводу по производству батареек в Льюисе. Кроутер был здорово пьян. Пьян и зол. Ему светило унаследовать «Кроутер Электрикл» и заделаться миллионером, только вот десять месяцев назад заводик, как и почти весь Льюис, превратился в огромную кучу обгорелого кирпича. И теперь парень смотрел на мир, как бы говоря: «Ну, мне терять уже нечего».

— Как жизнь, Валдива? — дружелюбно прокричал Кроутер, глядя на меня нарочито нагло и презрительно, словно его при виде меня распирало от отвращения.

— Спасибо, хорошо, — ответил я.

— Вижу, у тебя дровишки. — Он ухмыльнулся своим дружкам. — А для меня что-нибудь есть, а, Валдива?

— Дрова для всех, кому они нужны.

Ребята добродушно рассмеялись. Увидели, что я понял шутку и не обиделся.

— А для меня найдется, Грег?

Я посмотрел на подавшую голос девушку. Симпатичная. И улыбка у нее приятная.

Кроутеру это не понравилось. Надменная ухмылочка мигом исчезла с его лица.

— Зачем тебе такая дерьмовая работа, Валдива?

— Доставка дров?

— Ну да. Зачем тебе этот приработок? На кой собирать деревяшки, когда ты здесь и без того самый главный?

— Насчет этого не знаю. — Я вытащил пару вязанок из кузова и положил на дорожку.

— Конечно, знаешь, Валдива. У тебя же есть настоящая профессия. Развозить дрова… это… это же унижать себя.

— Платить за жилье как-то ведь надо.

— Да они отдадут тебе любой особняк. Ты только попроси. — Он показал пальцем на дом у себя за спиной. — Отдадут мой гребаный дом, если на то пошло. Вышвырнут меня вон, и я стану жить в твоей хибаре у озера. Ну, что ты об этом думаешь?

Я постарался отшутиться, надо было еще оставить немного поленьев.

— Мне большой дом ни к чему, Кроутер. По крайней мере, такой, как твой.

— Милый домик: есть, где развлечься. — Он погладил сидевшую рядом девушку по голой коленке.