Чужак в чужой стране. Книга 10

Джубал покачал головой.

— Я уже давно установил себе предел в виде трехзначной цифры.

— А что за цифра? — невинным тоном спросила Мириам. — Та, что была у Мафусаила[81]?

Джубал тряхнул ее за плечо.

— Твои шутки выходят за грань приличия!

— А Стинки утверждает, что неприличная женщина — это благо, нужно лишь, чтоб ее не было слышно.

— Твой муж прав. В тот день, когда мой календарь на часах впервые покажет трехзначную цифру, я расстанусь с бренной оболочкой либо марсианскими, либо собственными грубыми методами. Этого вы лишить меня не сможете. Право игрока на выход из игры — одно из самых справедливых правил.

— Я грокк, вы говорите верно, Джубал, — медленно произнесла Джилл, — что это лучшее правило в игре, но только не рассчитывайте, что время для него наступит скоро. До познания во всей полноте еще далеко. Не прошло и недели, как Элли составила ваш гороскоп.

— Гороскоп? Господи Боже мой! И кто такая Элли? Как она посмела? Будь я проклят, если не пошлю ее куда подальше!

— Боюсь, ничего у вас не получится, Джубал, — вмешался Махмуд, — поскольку она участвует в работе над нашим словарем. Что же касается того, кто она такая, так это мадам Александра Весант.

Джубал страшно развеселился.

— Бекки? И она тоже попала в этот сумасшедший дом?

— Да, Бекки. Мы зовем ее Элли, так как у нас уже есть одна Бекки. И не надо издеваться над ее гороскопами, Джубал. Она — ясновидящая.

— Что за белиберда, Стинки! Астрология — чушь собачья, и вам это прекрасно известно.

— Рузумеется. Это знает и сама Элли. А большинство астрологов — бездарное жулье. Тем не менее Элли занимается ею еще прилежнее, чем раньше, используя марсианскую математику и марсианскую астрономию, которая куда точнее и полнее нашей. Это ее способ, чтобы грокк. Разные могут быть способы — лужица воды, хрустальный шар, внутренности цыпленка. Средства ничего не значат. Майк посоветовал ей продолжать пользоваться теми же символами, что и раньше. Главное-то в том, что она видит.

— Какого черта вы под этим подразумеваете, Стинки?

— Способность грокко Вселенной больше, чем о ее крохотном кусочке вокруг нас. Майк обладает ею благодаря годам обучения на Марсе, Элли — почти необученный самородок. То, что она пользуется столь бессмысленным орудием, как астрология, значения не имеет. Четки ведь сами по себе тоже лишены смысла — я имею в виду четки мусульман и ни в коей мере не критикую наших конкурентов. — Махмуд полез в карман, достал оттуда четки и принялся их перебирать. — Считают же, что во время игры в покер иногда полезно повернуть на себе шляпу задом наперед. Частенько это помогает, что отнюдь не доказывает, что шляпы обладают волшебными свойствами.

Джубал бросил беглый взгляд на мусульманское изобретение и решился задать давно интересовавший его вопрос:

— А вы разве все еще правоверный? Я-то полагал, что вы за это время полностью перекантовались на церковь Майка.

Махмуд отложил четки.

— Я принадлежу к обеим церквям.

— Как? Стинки, так они же несовместимы!

— Только в том случае, если судишь поверхностно. Лучше сказать, что Марьям приняла мою религию, а я — ее. Джубал, брат мой по воде, я все еще раб Божий, полностью покорный его воле… и тем не менее я говорю: «Ты есть Бог, я есть Бог, все, кто грокк — Бог». Пророк никогда не внушал нам, что он последний из пророков, и никогда не утверждал, будто ему удалось высказать все, что должно быть сказано. Покорность воле Божией вовсе не означает превращения в робота, неспособного на выбор, а потому неспособного и на грех. Покорность может включать и включает полную ответственность за то, как я или каждый из нас формирует Вселенную. Она наша, и в наших силах превратить ее в рай небесный… а может быть, загадить и даже уничтожить. — Он улыбнулся. — «Для Бога все возможно» — я разрешу себе заимствовать это изречение с поправкой; кроме одного — Бог не в состоянии уйти от себя самого, он не может отречься от собственной полноты ответственности, он всегда должен быть покорен собственной воле. Ислам вечен… Он не может переложить всю ношу на другого. Она принадлежит ему… мне… вам… Майку…

Джубал тяжело вздохнул.

— Стинки, теология у меня всегда вызывает мерихлюндию. Где Бекки? Я не виделся с ней лет двадцать с хвостиком. В общем, очень долго.

— Вы обязательно увидите ее, но сейчас она занята — диктует. Сейчас я вам попробую объяснить все. Ежедневно я провожу какое-то время в тесном мысленном контакте с Майком — это всего несколько секунд, но ощущаются они как восьмичасовой рабочий день. Затем я тут же надиктовываю все, что он в меня «влил» за это время, на магнитную ленту. С этих лент другие люди, хорошо знающие марсианскую фонетику, делают рукописный текст. После этого Марьям перепечатывает рукопись, используя специальный принтер. Этот окончательный материал Майк и я — лучше бы Майк, но у него мало времени, — выправляем от руки.