Чужак в чужой стране (Stranger in a Strange Land)

– К вам с визитом дама, а с ней тело.

Харшоу подумал.

– Она хорошенькая?

– Гм… да.

– Что ж ты резину тянешь? Впусти ее, – Харшоу откинулся в шезлонге. – Начнем: «Городской пейзаж, затем интерьер. На стуле с высокой прямой спинкой сидит полисмен, без фуражки, воротник расстегнут, на лбу пот. Между полицейским и зрителем, спиной к зрителю стоит человек. Он замахивается, вынося руку за кадр, и бьет полисмена по лицу…» – Харшоу остановился. – Продолжим позже.

К дому подъехал автомобиль. За рулем сидела Джилл, рядом с ней – молодой человек. Автомобиль остановился, и молодой человек поспешно вышел. – Вот она, Джабл.

– Я вижу. Здравствуй, девочка. Ларри, а где же тело?

– На заднем сидении, босс. Под одеялом.

– Это не тело, – запротестовала Джилл. – Это… Бен сказал, что вы…

Я хочу сказать… – она понурила голову и заплакала.

– Не надо плакать, голубушка, – мягко произнес Харшоу, – редкое тело стоит слез. Доркас, Мириам, займитесь ею. Дайте ей чего-нибудь выпить и умойте ее.

Харшоу заглянул на заднее сидение, поднял одеяло. Джилл вырвалась из рук Мириам и резко сказала:

– Да послушайте же меня, наконец! Он не умер! Не должен был умереть! Он… Господи! – она снова заплакала. – Я такая грязная… и устала…

– Похоже, что это все-таки труп, – вслух рассуждал Харшоу. – Температура тела приближается к температуре окружающей среды, типичное трупное окоченение. Когда он умер?

– Он не умер! Вытащите его оттуда! У меня больше нет сил его таскать.

– Конечно. Ларри, помоги мне. Фу, какой ты зеленый! Отойди в сторонку и сунь два пальца в рот – полегчает.

Мужчины вынули Валентайна Майкла Смита из машины и положили его на траву; он так и лежал согнутый. Доркас принесла стетоскоп, включила его и настроила. Харшоу надел наушники, послушал.

– Боюсь, вы ошиблись, – мягко обратился он к Джилл. – Я не смогу ему помочь. Кто это был?

Джилл вздохнула. Ни в ее лице, ни в голосе не было жизни.

– Человек с Марса. Я так старалась…

– Я не сомневаюсь… Человек с Марса?!

– Да. Бен, Бен Кэкстон… сказал, что к вам можно обратиться.

– Бен Кэкстон? Я польщен доверием… Т-с-с! – Харшоу жестом приказал всем молчать. Удивление все сильнее проступало на его лице. – Сердце! Ну и горилла же я! Доркас, живо наверх! Третий ящик в запертой части холодильника. Пароль – «сладкий сон». Принесешь весь ящик и шприц на кубик.

– Иду!

– Доктор, никакой стимуляции!

Харшоу обернулся к Джилл:

– Что?

– Простите, сэр, я всего лишь медсестра, но это особый случай. Я знаю, что нужно делать.

– Г-м… сорок лет назад мне стало ясно, что я не Господь Бог, десять лет спустя – что я не Эскулап. Что же нужно делать?

– Нужно попробовать его разбудить. Иначе, что бы вы ни делали, он будет уходить все глубже и глубже.

– Вперед! Только не топором. А потом попробуем мои методы.

– Хорошо, сэр, – Джилл опустилась на колени и принялась выпрямлять конечности Смита.

Это ей удалось; брови Харшоу поползли вверх. Джилл положила голову Смита к себе на колени и нежно позвала:

– Проснись! Это я, твой брат по воде.

Его грудь медленно поднялась. Смит глубоко вздохнул, открыл глаза, увидел Джилл и улыбнулся детской улыбкой. Потом он посмотрел вокруг, и его улыбка погасла.

– Не волнуйся, – успокоила его Джилл, – это друзья.

– Друзья?

– Да. Все они – твои друзья. Не волнуйся и не уходи больше. Все хорошо.

Смит лежал, глядя на мир широко открытыми глазами, и был доволен, как кот у камина.

Через полчаса и его, и Джилл отправили в постель. Прежде чем подействовала таблетка, которую дал Харшоу, Джилл рассказала ему, в чем дело.

Харшоу осмотрел машину, в которой приехала Джилл. Она была взята напрокат на станции в Ридинге.

– Ларри, ты пустил ток по ограде?

– Нет.

– Пусти. Сотри с этой колымаги все отпечатки пальцев, отгони ее, когда стемнеет, в противоположную от Ридинга сторону, вот, скажем, в Ланкастер, и оставь в кювете. Потом езжай в Филадельфию, оттуда – в Скрэнтон, а оттуда можно и домой.

– Будет сделано, Джабл. Скажите, он действительно Человек с Марса? – К сожалению, да. Поэтому, если тебя поймают в этой вагонетке, то будут допрашивать с большим пристрастием.

– То есть лучше ограбить банк, чем связываться с ним?

– Вот именно.

– Босс, вы не будете возражать, если я останусь ночевать в Филли?

– Как хочешь. Я только не понимаю, что можно ночью делать в Филадельфии? – Харшоу отвернулся. – Ближняя!

Джилл проспала до обеда и проснулась в отличном настроении. Она вдохнула запах жареного мяса и подумала, что доктор дал ей не успокаивающее, а снотворное. Пока она спала, кто-то унес ее рваную, грязную одежду и повесил на стул вечернее платье. Платье оказалось Джилл впору, и она решила, что оно, должно быть, принадлежит Мириам. Джилл умылась, накрасилась, причесалась и спустилась в гостиную, ощущая себя совсем иначе, чем вчера.

Доркас, свернувшись в кресле калачиком, вязала кружево; она кивнула Джилл, как члену семьи, и вновь углубилась в работу. Харшоу смешивал что-то в матовом графине.

– Выпьешь? – спросил он.

– Да, спасибо.

Харшоу до краев наполнил большие стаканы и подал один из них Джилл.

– Что это? – спросила она.