Чужак в стране чужой

— Ты знаешь, шкипер, — неожиданно вмешался Махмуд, — а ведь у теории Джубала есть подтверждение, хотя бы косвенное. Характер культуры отражается в ее языке — а у марсиан нет слова «война». Во всяком случае — насколько я знаю. Нет слова «оружие», слова «борьба». А если в языке нет слова, обозначающего некое понятие, значит культура никогда не сталкивалась с его референтом[125].

— Ну что ты там мелешь, Стинки? Животные дерутся — у муравьев бывают самые настоящие войны. У них что, есть слово «война»?

— Было бы, — не сдавался Махмуд, — умей они говорить, вот как мы или марсиане. Особенно марсиане. Вербализующая раса имеет слово для каждого понятия; при появлении новых понятий она создает новые слова либо придает новые значения словам старым — иначе просто не бывает. Знай марсиане, что такое война, они имели бы и слово «война».

— Да чего мы тут спорим, — снова подал голос Джубал. — Позовем Майка — и сразу все выясним.

— Подождите, — возразил ван Тромп, — я уже много лет как закаялся спорить со специалистами. И так же давно понял, что вся история человечества — это длинный список специалистов, ошибавшихся на все сто процентов, — извини, Стинки.

— Ты совершенно прав — только в данном случае я не ошибаюсь.

— Мы выясним у Майка одну-единственную вещь: знает ли он слово для некоего понятия. А вдруг это то же самое, что просить двухлетнего ребенка дать определение понятия «интеграл»? Чем что-то там предполагать и угадывать, давайте поговорим о фактах. Свен? Я хочу рассказать про Агню.

— Как знаешь, — пожал плечами Нельсон.

— Ну, джентльмены, это строго между нами, братьями по воде. Лейтенант Агню был нашим младшим врачом. Блестящий, если верить Свену, специалист. Вот только он оказался латентным ксенофобом, все незнакомое на дух не переносил, и не людей, а именно марсиан. Как только мы убедились в миролюбии туземцев, я запретил ношение оружия.

Агню нарушил приказ — люди, видевшие его последними, говорят о пистолете на поясе, к тому же мы так никогда и не нашли этого пистолета. В бортовом журнале ничего этого нет, там записано только: «Пропал без вести, очевидно погиб». Двое наших видели, как Агню вошел в расселину между двумя скалами; заметив, что туда же направляется марсианин, они побежали следом — пунктик молодого доктора был общеизвестен. Раздался выстрел. К этому времени один из членов экипажа достиг уже расселины; он утверждает, что успел еще увидеть Агню — а через мгновение тот исчез. Второй подбежал чуть позже, он видел только, как марсианин вышел из расселины, проплыл мимо и удалился — это очень по-марсиански, если им нет дела до происходящего, они все вокруг игнорируют. Расселина оказалась тупиком — и в ней никого не было.

Вот, собственно, и все. Вполне возможно, что Агню перескочил через скалы — тяготение на Марсе низкое, а тут еще страх придает силы — хотя лично мне это не удалось, сколько я ни старался. Нужно еще заметить, что все мы пользовались кислородными масками — на Марсе иначе нельзя, — а при гипоксии нельзя особенно полагаться на свои чувства. У меня нет ровно никаких доказательств, что первый член экипажа был пьян от недостатка кислорода, просто легче поверить в это, чем в его рассказ о мгновенном исчезновении Агню. Я высказал предположение, что ему просто померещилось, и приказал проверить дыхательную маску.

Я был уверен, что Агню явится с минуты на минуту, и заранее предвкушал, как намылю ему шею за нарушение не только приказа, но и дисциплины: он ведь в одиночку покинул корабль. Но мы его так и не нашли, и что с ним произошло — неизвестно. С этого дня начались мои опасения. Марсиане уже не казались мне просто такими вот большими, дружелюбными, безобидными существами, хотя ссор с ними по-прежнему не было и они безотказно давали нам все, чего мы ни попросим, — лишь бы Стинки сообразил, как именно нужно просить. Случай этот я постарался замять — паника на борту недопустима, тем более когда находишься в сотне миллионов миль от дома. Конечно же, я не мог замять сам факт исчезновения доктора Агню — в поисках участвовала вся команда. Зато я в корне подавил любые предположения о какой-то там таинственности. Да и то сказать — а вдруг он заблудился и умер от недостатка кислорода? А труп занесло песком… На Марсе перед восходом и заходом солнца поднимается сильный ветер, сдувает дюны. Ссылаясь на такую возможность, я отдал приказ передвигаться только группами, непрерывно поддерживать радиоконтакт с кораблем, ежедневно проверять дыхательное снаряжение. Я не стал приказывать тому парню, чтобы держал язык за зубами, а только намекнул ему, что вся эта история про человека, испарившегося в воздухе, выглядит смехотворно, тем более что его товарищ ничего подобного не видел. Думаю, официальная версия одержала полную победу.

— Ты знаешь, — медленно заговорил Махмуд, — а ведь я впервые услышал о какой-то там тайне. И по-прежнему верю в «официальную» версию — я не суеверен.