Чужак в стране чужой

Он обратил внимание на водопад черных роскошных волос, рассыпавшихся по спине невысокой молодой женщины; женщина вошла в гостиную, послала Бену воздушный поцелуй, внимательно посмотрела на Джубала и удалилась. Джубал проводил ее глазами и лишь секунду спустя осознал, что, кроме волос, на ней не было никакой одежды — и что в гостиной есть немало братьев, «одетых» подобным образом.

— Это Рут, — объяснил Бен. — Новая Верховная жрица. Они с мужем только что вернулись с другого побережья, не иначе как готовили местный храм. Хорошо, что они вернулись; скоро вся семья будет в сборе, как на традиционное Рождество.

— Прекрасные волосы. Жаль, что она так быстро ушла.

— А что ж ты ее не подозвал?

— А?

— Я уверен, что Рут заскочила сюда специально, чтобы посмотреть на тебя, — сразу по возвращении, ведь полчаса назад их здесь еще не было. Ты заметил, кстати, что никто не пытается с нами разговаривать и вообще даже близко не подходит.

— Да, пожалуй да.

Джубал заранее содрогался от перспективы чрезмерно близких контактов со множеством незнакомых людей — и быстро убедился в напрасности своих страхов; Майковы последователи вели себя корректно, дружелюбно, но никак не фамильярно.

— Они в восторге, что ты к нам приехал, и были бы очень рады познакомиться с тобой поближе, но не решаются. Они перед тобой благоговеют.

— Передо мной?

— Да я же тебе еще тогда говорил. Ты для них фигура мифическая, не совсем реальная — и огромная. Майк сказал им, что ты — единственный из людей, кто способен «грокать во всей полноте», не зная марсианского языка. Многие из них подозревают, что ты читаешь мысли не хуже Майка.

— Что за чушь! Надеюсь, ты вывел их из этого заблуждения.

— Кто я такой, чтобы уничтожать миф? И какими доводами? Ведь если бы ты умел читать мысли, ты бы никогда в этом не признался. Они относятся к тебе с некоторым страхом: ты завтракаешь запеченными в тесте младенцами, твой рык сотрясает землю и небо. Каждый из них с восторгом бросится к тебе по малейшему твоему знаку, но сами они ни за что не решатся навязывать тебе свою близость. Они знают, что сам Майк слушает твои речения, вытянувшись по стойке «смирно».

На этот раз речения Джубала состояли из одного, но очень экспрессивного — и не очень пристойного — слова.

— Ну да, конечно, — согласился Бен, — у Майка есть определенные слабости, ведь он же, в конце концов, человек. Но ты стал их святым покровителем и никуда уже от этого не отвертишься, даже и не надейся.

— Ну, это мы еще… А вот и знакомые! Джилл! Джилл! Хоть повернулась бы!

Женщина неуверенно повернулась.

— Я не Джилл, а Дон. Большое вам спасибо. — Дон подошла к Джубалу, опустилась на одно колено и поцеловала ему руку. — Отец Джубал… — Ее голос подрагивал от волнения. — Мы приветствуем тебя и причащаемся твоей близости.

Джубал испуганно отдернул руку:

— Бога ради, девочка! Вставай и присядь с нами. Раздели воду.

— Да, отец Джубал.

— Э? Называй меня просто Джубал. И скажи народу, чтобы не сторонились меня, как прокаженного. Ведь я же в лоне своей семьи — смею надеяться.

— Ты… Джубал.

— И я хочу, чтобы меня называли Джубалом и принимали как брата по воде — ни больше и ни меньше. Первый же, кто выкажет ко мне почтение, останется после уроков в классе. Грокаешь?

— Да, Джубал, — кивнула Дон. — Я им сказала.

— Э?

— Дон имеет в виду, — объяснил Бен, — что она сказала Пэтти — наверное, Пэтти, — а та пересказала это всем, кто обладает внутренним слухом, а они передают, обычным уже способом, сообщение глуховатым, вроде меня.

— Да, — подтвердила Дон, — только я сказала не Пэтти, а Джилл, Пэтти куда-то ушла, ее Майк послал. Джубал, ты смотрел стерео? Здорово это было.

— А? Нет.

— Ты это про взлом тюрьмы?

— Да, Бен.

— Мы еще это не обсуждали, а Джубал не любит стереовизора. Джубал, Майк ведь не просто вырвался оттуда и пошел домой, он наустраивал им чудес по полной программе. Понимаешь, его арестовали по обвинению во всевозможных грехах, чуть ли не за изнасилование Статуи Свободы, а Шорт в тот же день объявил его антихристом. Вот Майк, уходя из окружной тюрьмы, и уничтожил там все до последней решетки и двери, а потом проделал то же самое с расположенной неподалеку тюрьмой штата — и разоружил всех полицейских. Частично, чтобы занять их неотложными делами, а частично потому, что ему очень не нравится, когда людей запирают, по какой бы то ни было причине. Он грокает в этом огромную неправильность.

— Все верно, — кивнул Джубал, — Майк, он очень мягкий. Ему больно видеть, как кого-нибудь держат взаперти. Я с ним согласен.

Бен покачал головой:

— Нет, Джубал, Майк совсем не мягкий, убийство для него в порядке вещей. Но он ультрарадикальный анархист, держать человека под замком — величайшая неправильность. Свобода как право личности и высочайшая ответственность как обязанность. Ты еси Бог.

— Так в чем же тут противоречие? Убийство может быть необходимо, но, удерживая человека в заточении, ты нарушаешь его суверенную свободу — и свою собственную.