Чужак в стране чужой

— А этот самый временный призыв из запаса они могут засунуть в подобающее для него место. Да кто оно такое, это самое правительство, чтобы указывать нам, о чем можно говорить, а о чем — нельзя. Мы летали на Марс, а они тут кресла просиживали.

— Ладно, Свен, стихни. Я и сам скажу — ведь тут наши братья по воде. Только ты, Бен, имей в виду, что это — не для печати.

— Если хотите, капитан, я уйду к Майку и девушкам.

— Не надо никуда уходить. Так вот, с этой колонией правительство крупно вляпалось. Каждый из волонтеров подписал отказ от своих ларкинских прав в пользу государства. Появление Майка спутало все карты. Я не юрист, но все равно понимаю, что отказ Майка, о котором тут говорил Бен, позволил бы правительству распоряжаться по собственному усмотрению, когда придет время делить ценности.

— Да какие там ценности, — махнул рукой Какстон. — Послушай, шкипер, я совсем не собираюсь преуменьшать ваш успех, но, судя по всему, что я слышал, марсианская недвижимость не представляет для людей особого интереса. Или есть еще какие-то материалы, до сих пор засекреченные, с грифом «сдохнуть до прочтения»?^{55}

— Нет, покачал головой ван Тромп. — Никакие научные материалы не засекречивались. Но ведь знаешь, Бен, Луна, когда до нее только добрались, была уж совсем никчемным булыжником.

— Туше, — поднял руки Какстон. — Жаль, что дедушка не покупал акции «Лунар Энтерпрайзес». Но не будем забывать, — тут же добавил он, — что Марс обитаем.

— Да, — заметно помрачнел ван Тромп. — Но… Вонючка, расскажи лучше ты.

— На Марсе, — начал Махмуд, — уйма свободного места, и, насколько я понимаю, марсиане не станут мешать земным колонистам. Мы уже подняли свой флот и потребовали статуса экстерриториальности. Не исключено, что в действительности наше поселение ближе по статусу к одному из тех муравейников под стеклянным колпаком, которые ставят в школьных живых уголках, но точно я ничего не знаю.

— И я тоже, — кивнул Джубал. — Я не имел ни малейшего представления о ситуации, но видел: правительство прямо горит желанием захапать эти самые якобы права. А поэтому сделал разумное предположение, что они знают не больше моего, и бросился в бой. Дерзай, всегда дерзай.

Джубал самодовольно ухмыльнулся.

— Как-то в школе я выиграл диспут цитатой из постановления «Британского мореходного управления». Оппоненты не сумели меня опровергнуть — ибо «Британское мореходное управление» никогда не существовало в природе.

— Примерно такую же бесстыдную наглость я проявил и сегодня. Правительство хотело получить Майковы «ларкинские права» и до смерти боялось, что мы снюхаемся с кем-нибудь другим. Я использовал их жадность и беспокойство, чтобы довести их же бредовую юридическую теорию до логического апогея — до признания в не вызывающем никаких сомнений протокольном ритуале, что Майк — действительно суверен и что с ним нужно обращаться соответствующим образом!

— И тем самым, — сухо заметил Бен, — вырыл себе яму, из которой пришлось потом выкарабкиваться.

— Бен ты Бен, — укоризненно покачал головой Джубал. — Руководствуясь твоей собственной логикой, они короновали Майка. Нужно ли говорить, что, несмотря на старую побасенку о головах и коронах,^{56} лучше быть официально признанным королем, чем подпольным претендентом? Несколько музыкальных аккордов плюс старая, да к тому же беспощадно испорченная простыня заметно улучшили положение Майка. Но оно оставалось сложным. Силой юридического бреда, известного как «ларкинское решение», он стал — на некоторое время — признанным сувереном Марса, получил власть жаловать концессии, торговые права, земельные участки, ad nauseam.[11] Пути было два: либо вести себя соответственно роли — и его тут же затоптала бы толпа просителей, либо отречься от престола, после чего ларкинские права перешли бы к колонистам, а значит, к Дугласу.

— Но меня, — поморщился Джубал, — не устраивало ни то ни другое. Джентльмены, я просто не мог допустить, чтобы мой клиент участвовал в подобном фарсе. Следовало аннулировать ларкинское решение применительно к Марсу, упредив возможное решение Верховного суда.

— Для создания соответствующей теории мне пришлось врать, — он самодовольно ухмыльнулся, — до посинения. Майку оказали государственные почести, это видел весь мир. Но государственные почести оказываются как самому суверену, так и его полномочному представителю, послу. Поэтому я бесстыдно заявил, что Майк никакой не игрушечный король, возникший силой дурацкого и не имеющего отношения к делу прецедента, но самый настоящий посол великой марсианской нации!