Чужак в стране чужой

«Посланник» стартовал. Первые недели его слышали даже радиолюбители; затем сигналы ослабели, теперь их принимали и передавали на Землю ретрансляционные спутники. Команда пребывала в добром здравии и хорошем настроении, вся медицинская практика доктора Смита ограничилась единственным случаем стригущего лишая, адаптация к невесомости прошла быстро и почти без применения лекарств. Дисциплинарных проблем не возникало — во всяком случае капитан Брант ни о чем подобном не докладывал.

«Посланник» встал на низкую — ниже Фобоса — предпосадочную орбиту и две недели фотографировал поверхность Марса.

«Садимся завтра в 12.00 по Гринвичу, чуть к югу от Lacus Soli», — сообщил капитан Брант.

Эта радиограмма оказалась последней.

2

Прошло четверть века, и только тогда люди снова попали на Марс.

Через шесть лет после того, как замолк «Посланник», беспилотный зонд «Зомби», запущенный La Societe Astronautique Internationale[1], пересек космическую пустоту, выждал полагающееся время на орбите, а затем вернулся. Результаты приборных исследований подтвердили разреженность марсианской атмосферы и ее неприспособленность для жизни людей, местность, изображенная на снимках, выглядела унылой и малопривлекательной — по человеческим, конечно же, стандартам.

Но на тех же самых снимках были детали, удивительно напоминавшие развалины городов, а уж знаменитые «каналы» оказались самыми настоящими инженерными сооружениями. Начали готовить новую экспедицию, но тут разразилась Третья мировая война.

В результате столь продолжительной задержки новая экспедиция оказалась значительно сильнее предыдущей. В отличие от погибшего «Посланника» космический корабль Федерации «Чемпион», снабженный лайловскими двигателями, совершил перелет за какие-то девятнадцать дней; на его борту было восемнадцать человек команды и двадцать три колониста (и в том и в другом случае — одни мужчины). Намереваясь организовать поиски «Посланника», капитан ван Тромп совершил посадку к югу от Lacus Soli[2]. Доклады второй экспедиции поступали на Землю ежедневно. Особый для нас интерес представляют три нижеследующих сообщения.

Первое: «Обнаружен ракетный корабль „Посланник“. Уцелевших нет».

Второе: «Марс обитаем».

Третье: «Во изменение доклада 23–105. Обнаружен один уцелевший с „Посланника“».

3

Капитан Виллем ван Тромп был человеком гуманным. Незадолго до посадки он радировал: «Ни в коем случае не организуйте пассажиру торжественного приема. Обеспечьте челнок с малым посадочным ускорением, санитарную машину и охрану».

Корабельный врач получил задание проследить, чтобы Валентайна Майкла Смита поместили в отдельную палату Бетесдинского медицинского центра,^{1} уложили на водяную кровать и оградили от всяких внешних контактов. Сам ван Тромп направился на чрезвычайное заседание Верховного Совета Федерации.

Верховный министр науки, наблюдавший, как Смита поднимают на кровать, даже не пытался скрыть раздражения.

— Конечно же, капитан, — повернулся он к ван Тромпу, — как командир экспедиции — научной экспедиции, не будем об этом забывать — вы имели право организовать медицинское обслуживание и защиту личности, временно оказавшейся на вашем попечении. Но не много ли вы на себя берете, ставя препятствия действиям сотрудников моего министерства? Да ведь этот ваш Смит — настоящая сокровищница научной информации!

— Скорее всего — да, сэр.

— Тогда какого же… — министр науки переключил свое внимание на Верховного министра мира и безопасности.

— Дэвид? Вы не могли бы дать своим людям указание? Сколько же можно мурыжить профессора Тиргартена и доктора Окаджиму, да и остальных тоже.

Мирный министр покосился на капитана ван Тромпа. Капитан ван Тромп покачал головой.

— Но почему? — не унимался научный министр. — Почему? Вы же сами признаете, что он не болен.

— А вы бы, Пьер, дали капитану самостоятельно высказать, что он там признает, — посоветовал мирный министр. — Ну так что, капитан?

— Смит действительно не болен, сэр, — медленно начал ван Тромп, — но ему плохо. Во-первых, тяготение. Сейчас его вес в два с половиной больше привычного, мускулы просто не справляются. Он не привычен к нормальному атмосферному давлению. Он не привычен ни к чему земному и подвергается сейчас колоссальному напряжению. Кой черт, джентльмены, я и сам устал как собака — я, родившийся на этой планете.

По лицу научного министра скользнула презрительная улыбка.

— Позвольте вас заверить, дражайший капитан, что мы предвидели трудности гравитационной акклиматизации, если уж она вас так волнует. Я ведь тоже бывал в космосе и знаю, как чувствуешь себя потом. А этот самый человек, Смит, должен…

Капитан ван Тромп решил, что сейчас самое время устроить небольшой скандал. А потом можно будет оправдаться тем самым гравитационным недомоганием, и безо всякого вранья — он чувствовал себя так, словно прилетел не на Землю, а на Юпитер.

— Чего? — прервал он назойливого министра. — Этот человек Смит? Этот человек? Да вы что, не видите, что он не человек?

— Э-э?

— Смит. Не. Является. Человеком.

— Как это? Объясните, пожалуйста, свои слова, капитан.