Чужаки

Маняша как будто ждала этого вопроса. Она сразу оживилась, кинулась ставить чайник и заговорила быстро, взахлеб, как швейная машинка стучит.

- Седьмой год... То есть расписаны уже седьмой год, а так знакомы уже скоро восемь. Мы как ведь познакомились... Мы интересно познакомились... В бане...

- В бане? - переспросила бабушка.

- Ну да. Я ведь из дому тогда на стройку поехала. Надюху Новикову знали? нет? Так у нее на Урале один шофер был, все писал письма, чтобы она к нему приезжала. А Надюха сомневалась, пока меня зло не взяло: "Ах, ты,-говорю,- кулема несчастная, мужик там весь извелся, а тебе задницу лень поднять. Собирайся, вместе поедем". Думаю про себя: "Может, и для меня какой шофер там найдется". Вот, значит, и поехали мы с Надюхой на Урал. Она сразу замуж выскочила, но не за того шофера, а за другого, он на экскаваторе работал. А я устроилась в бригаду маляром. "Дай,- думаю,- хоть специальность получу..."

- Так ты, значит, аж на Урал махнула? - не то спросила, не то подумала вслух бабушка.

- Сначала на Урал, потом в эту, как ее... называется так чудно, не по-русски... Вот ведь придумают, три года жила, а выговорить никак не могу... Так и ездила с одной стройки на другую словно мужик. Маляры везде нужны...

- И все одна? - поинтересовалась бабушка.- Замужем не была?

Маняша потупилась, полезла за чем-то в шкафчик, ничего оттуда не достала и снова уселась.

- Ну как одна... Мужского полу на стройках, известное дело, много. И все больше холостые. Случалось, что какой-нибудь и поинтересуется. Только я, дура такая, вместо того, чтобы завлекать, возьму да и бухну наперед: "Так, мол, и так, хорошо бы замуж..." Если которые честные - сразу отходили, а другие потом норовили скрыться... Чудаки... Как будто я их насильно потащу в загс. Сколько раз себя ругала за свою глупость, а исправиться никак не могла. Подруги, бывало, наставляют меня, как надо завлекать, я их слушаю, а сама думаю: "Нет, это с моей физиономией стыдно..."

- Как же это тебя угораздило в бане-то? - спросила бабушка, чтобы перевести разговор в более приятное русло.

Маняша засмеялась и даже как будто помолодела. Во всяком случае она уже не казалась мне старой бабкой, а так, теткой.

- Это когда мы под Воронежем элеватор строили... Там в поселке была баня, куда мы по четвергам, то есть в женский день, ходили мыться. Вот, значит, женщины помылись и захотели париться, а мне что-то поплохело, видно угорела... Сижу в предбаннике в чем мать родила, волосы сушу и поджидаю своих товарок. Вдруг дверь открывается и входит Семен Иванович с чемоданчиком в руке, то есть я тогда еще не знала, конечно, что это Семен Иванович, а думала, что просто мужчина. Вошел и стоит, рот разинул, глазами хлопает, никак не может сообразить, почему тут голая баба. Я, конечно, всю одежу, которая была под рукой, сгребла на себя и говорю ему: "Вам чего здесь надо, товарищ? Сегодня женский день". А он мне: "Извиняюсь, я тут... кое-что простирнуть собрался..." Тогда я говорю: "Это дело не мужское, давайте что там у вас, я сама простирну". Он сунул мне рубашку и - ходу. Насилу потом его нашла. Оказалось: москвич, год как овдовел... Ну и вот...

- Так он у тебя вдовец,- сказала бабушка, словно подтвердила вслух какую-то свою мысль.

- Семен Иванович, конечно, в летах, зато не пьющий. А уж такого мастера надо поискать. Он и плотник, и каменщик, и столярное дело знает, и слесарем может быть, а уж таких печников теперь днем с огнем не найдешь. Другой за месяц столько не зарабатывает, сколько он за неделю.

- Где же он работает? - заинтересовалась бабушка.

- На этой, как ее... фанеротаре. Там хорошие заработки.

- А мой зять говорит - там ни черта не платят...

- Конечно, оклады там не бог весть какие,- призналась Маняша.- Но он сверхурочные берет, а с работы придет - тоже не сидит сложа руки: кому стекло вставит, кому дверь навесит, а уж насчет печей и говорить нечего. Вся Марьина Роща знает, какой Семен Иванович мастер.

- Ну, если еще подрабатывать, тогда, конечно,- согласилась бабушка.

Мы уже выпили по три чашки чаю и съели целое блюдо пирожков с капустой, когда вдруг услышали чей-то кашель.

- Батюшки, хозяин проснулся,- всполошилась Маняша.- Вы уж тут подождите еще минутку, а я его упрежу, что у нас гости...

Она вскочила и убежала, а потом долго не появлялась. Так что бабушка даже заерзала, ей, видно, не терпелось увидеть этого знаменитого Семена Ивановича. Наконец Маняша позвала нас в комнату и мы его увидели, то есть сначала услышали, потому что некоторое время не могли понять, откуда донеслось его придушенное "здравствуйте". Он лежал за изразцовой печкой на сундуке, покрытый одеялом из разноцветных лоскутков, и изображал на лице радушную улыбку. Этот маленький человечек с нездоровым одутловатым лицом совсем не походил на того бравого предприимчивого мастера, о котором нам только что рассказывала Маняша. Так что мы даже подумали, что это не Семен Иванович, а кто-то другой, может отец его.

Но Маняша сказала:

- Пусть уж хозяин не встает, больно намаялся за целый день.