Чужаки

Через месяц после моего увольнения раздался телефонный звонок:

— Здравствуйте, Владимир Александрович. Это я, Ленька. У меня скоро суд, вы не могли бы мне помочь?

— Ленька, но я же не работаю в приемнике.

— Значит, вы мне не поможете...

— Постой, я разве говорил, что не помогу? Когда у тебя суд?

— Одиннадцатого.

— Жди, я приду...

Вот и получается, что когда-то я для них был конвоиром, а теперь стал другом.

Так закончилась моя милицейская служба. Я не жалею, что отдал ей девять лет. Я многое понял, хотя это понимание далось мне, как говорится, с кровью. И главное то, что в милиции должны служить настоящие, думающие профессионалы-мастера, а не бездушные исполнители приказов.

Но Система должна была чем-то отплатить мне, и в результате в еженедельнике «Щит и меч» появилась статья, в которой на меня выплеснули всю грязь: сплетни, обиды, злобу и ненависть. Как же мне было больно и обидно! Я очень переживал. Но эти переживания прошли, когда подросток, прошедший через челябинский детприемник, через эту опасную зону, сказал мне:

— Все это туфта, Владимир Александрович. Пацаны знают, какой вы! И они придут к вам, а не к ним. Вы были хорошим милиционером, добрым и справедливым!

Вот она награда за годы службы в милиции — прозрение, что необходимо быть не на страже законов власти, которые приходят и уходят, а на страже вечного Закона добра и справедливости: жить по совести!

Эта книга — плод моих многолетних раздумий и, если хотите, боль моего сердца. В очерках, рассказах, представленных в ней, нет ни доли вымысла. Основу повестей «Шрам на душе», «Чужаки» и «На колени!» составляют реальные факты и события, но сюда также включены некоторые эпизоды, которых на самом деле не было, но которые вполне могли иметь место при определенных обстоятельствах.

И если эту книгу прочтут взрослые, я прошу их об одном: задумайтесь о судьбе детей, волею безжалостной судьбы попадавших в спецдома. Поймите, если вы отвернетесь от них, они вам этого не простят, и на вас обрушится лавина детской обиды. Кем они станут завтра — нормальными людьми или матерыми преступниками — зависит от нас с вами. Мы все в ответе за их судьбы!

ПОДРОСТОК В НАРУЧНИКАХ Рассказы

Нищий

Из приемника-распределителя вышел подросток лет пятнадцати. У него сегодня закончился срок. Он шел по аллее скорым шагом, как бы торопясь уйти от этого страшного места. За ним едва поспевала его мать.

— Коля, подожди, — в который раз просила она.

— Ну, что тебе надо? — не оглядываясь на нее, огрызнулся он.

Открывшиеся перед ним ворота выпустили его и тут же закрылись. Мать, не добежав, растерянно остановилась перед ними.

Ворота разделили мать и сына так же, как их разделяло взаимное непонимание...

— Чего ему не хватало, никак не пойму, — вдруг оборвала мои мысли инспектор профилактики, худенькая женщина в форме лейтенанта. — Может, ты мне, Володя, что-нибудь объяснишь?

Что-то в судьбе Николая за время его пребывания здесь мне стало понятно, но как объяснить это инспектору, на котором приемник успел оставить печать равнодушия. Для нее этот парнишка был еще одной единицей в общей массе, проходящей через приемник. Вряд ли сможет она понять его, по-своему несчастного парня.

В его прошлой жизни, казалось, было все, о чем только можно мечтать. Его родители — мать — врач, отец — не последний человек на заводе, бабушка — заведующая базой — старались удовлетворить его любую просьбу. Ни в чем ему не было отказа. Дом — полная чаша. Но не было в нем самого главного и необходимого — тепла и доброты. Не смогли родители магнитофоном да мотоциклом откупиться от воспитания сына.

Справедливости ради надо сказать, что вначале в семье была дружба, и Николай любил своих родителей. Они были дороги ему. Сын вместе с отцом часто ходил в походы, на рыбалку, вместе выпускали стенную газету, веселились, придумывая юмористические заметки. Летом семья выезжала к ласковому теплому морю. Потом их жизнь стала омрачать водка, которую отец пил вместе с друзьями. Сын рос, у него начинали появляться другие интересы. Хотелось непременно проявить себя хоть в чем-то, стать самостоятельным, вырваться из-под родительской опеки, но они всячески старались оградить его от ненужных знакомств, бесполезной, по их понятиям, дружбы, пытаясь воспитывать свое чадо в тепличных условиях. А он возненавидел свой роскошный дом со всеми удобствами, которому вскоре предпочел подвал и жесткие доски с наброшенными на них вместо простыней украденными половиками и ковриками. Его раздражали «нужные знакомства» с их детьми-слюнтяями.