Читаем Чужаки полностью

Не я ли всегда грудью защищал солдатские интересы. Не пора ли подумать, ради чего мы проливаем свою кровь? За что убиваем таких же трудовиков, как и сами? Неужели мы все еще не поняли, что кровь льется ради тех, кто из дает грабительские законы, за диктаторов. За тех, кто при помощи продразверстки и военного коммунизма грабит наших отцов и братьев? С чего ради мы должны за это воевать? — Грабский подбоченился и картинно положил руку на эфес шашки. — Если вы мне верите, вставайте под мое командование, и я завтра же объявляю об отмене на территории нашего полка всех советских законов. Долой военный коммунизм! — взмахнув кулачком, закричал Грабский. — Долой продразверстку! Завтра же к нам присоединятся все соседние полки, а потом дивизии и армии. Я уверяю, что наши сегодняшние враги окажутся нашими лучшими друзьями.

Грабский набрал в легкие воздуха, поднял вверх обе руки и хотел что-то еще добавить, но неожиданно услышал:

— Хватит болтать! Кончайте разговоры!

Грабский с недоумением взглянул в сторону. Рядом на подмостках стоял высокий, с развевающимися на ветру волосами, молодой человек. Взгляд незнакомца был настолько решителен, что Грабский невольно отступил в сторону и визгливо крикнул:

— Кто ты такой? Кто разрешил тебе здесь появляться?

— Молчать! — шагнув в сторону Грабского, прикрикнул незнакомец. — Я — командир полка, приказываю вам немедленно сойти с помоста.

Не ожидавший ничего подобного, Грабский растерялся, и то вопросительно смотрел на незнакомца, то на море красноармейских голов.

А тысячеголовая возбужденная толпа, жадная до всего нового, с недоумением и интересом смотрела на две фигуры, стоящие на помосте, ожидая, что скажет неизвестный человек.

Грабский решил во что бы то ни стало настроить полк против появившегося конкурента. Выскочив вперед, он громко закричал, показывая на незнакомца:

— Граждане! Это коммунист, присланный сверху. Он пришел уговаривать нас, чтобы мы снова подчинились Совдепу. Долой обманщика, самозванца! Да здравствует отмена продразверстки! Долой… — Но сделав еще шаг вперед, он оступился и повалился с помоста.

Незнакомец быстрым движением руки хотел удержать Грабского, но не успел. Падая, тот попал ногой в щель между двух досок.

Изрытая ругательства, кляня все на свете, Грабский висел между помостом и землей, прося, чтобы ему помогли опуститься на землю. Но площадь ревела хохотом, и никто снимать его не спешил. Так бы и висел он еще неизвестно сколько времени, если бы не оторвался не выдержавший груза каблук сапога.

Теперь, устремив взгляд в толпу, на помосте стоял один незнакомец. Вот он поднял руку, и все снова услышали его голос.

— Товарищи! Разрешите прочитать телеграммы от ваших же товарищей, — он вынул из кармана гимнастерки две бумажки. — Вот телеграмма от первой бригады нашей дивизии. Послушайте, что нам пишут. «Товарищи красно армейцы третьего полка нашей дивизии! Мы требуем, чтобы вы немедленно прекратили бунт и выдали преступников. Иначе мы уничтожим вас, как изменников и предателей пролетарского государства». А вот телеграмма четвертого полка. «Прекратите бунт или наши орудия, пулеметы и винтовки будут направлены на вас». Чтобы не было не нужной крови, я и пришел сказать вам, что вы играете с огнем. А теперь посмотрите вокруг себя. Это тоже ваши товарищи. — Он поднял руку и стал показывать по сторонам.

За рукой машинально потянулись взоры красноармейцев, до сих пор не обращавших внимания на то, что делается на соседних улицах. И везде, куда показывал оратор, они видели дула пулеметов и винтовок. Площадь была окружена партизанами и пулеметной ротой Ревеса.

Это подействовало на мятежников отрезвляюще. А тут еще Маркин с группой партизан открыл железную дверь поповского подвала, и оттуда хлынули освобожденные коммунисты. Не раздумывая, они пошли на площадь, прямо в красноармейскую массу.

— Здорово, ребята! Здорово… Здорово.-.- слышалось по всей площади.

— Ну что, товарищи, отдохнули маленько? — виновато спрашивали красноармейцы людей, с которыми они долгое время делили трудности войны.

— Да вот, по вашей милости…

— Разве это мы? — опуская глаза, оправдывались красноармейцы. — Что мы белены объелись, что ли? Это вон те… — со злостью показывали они на стоящую около трибуны группу зачинщиков во главе с Грабским.

Оглядывая притихшую площадь, Алексей понял, что в настроении красноармейцев произошел перелом.

Но перед ним, перед командиром, стояла задача не только заглушить мятеж, но и добиться, чтобы полк снова занял свои позиции и снова превратился в боевую единицу Красной Армии. Выждав, когда освобожденные из-под ареста коммунисты переговорили с красноармейцами, Алексей подошел к краю помоста, окинул быстрым взглядом площадь.

— Прежде всего, товарищи, давайте познакомимся. Моя фамилия Карпов. Вчера командарм назначил меня командиром вашего полка.

— Ого! Здорово!

— Молодой, да, видать, ранний.

— Не надо! — закричали в группе Грабского. — К черту, мы своего выберем. Теперь свобода…

Перейти на страницу:

Похожие книги

Раковый корпус
Раковый корпус

В третьем томе 30-томного Собрания сочинений печатается повесть «Раковый корпус». Сосланный «навечно» в казахский аул после отбытия 8-летнего заключения, больной раком Солженицын получает разрешение пройти курс лечения в онкологическом диспансере Ташкента. Там, летом 1954 года, и задумана повесть. Замысел лежал без движения почти 10 лет. Начав писать в 1963 году, автор вплотную работал над повестью с осени 1965 до осени 1967 года. Попытки «Нового мира» Твардовского напечатать «Раковый корпус» были твердо пресечены властями, но текст распространился в Самиздате и в 1968 году был опубликован по-русски за границей. Переведен практически на все европейские языки и на ряд азиатских. На родине впервые напечатан в 1990.В основе повести – личный опыт и наблюдения автора. Больные «ракового корпуса» – люди со всех концов огромной страны, изо всех социальных слоев. Читатель становится свидетелем борения с болезнью, попыток осмысления жизни и смерти; с волнением следит за робкой сменой общественной обстановки после смерти Сталина, когда страна будто начала обретать сознание после страшной болезни. В героях повести, населяющих одну больничную палату, воплощены боль и надежды России.

Александр Исаевич Солженицын

Проза / Классическая проза / Классическая проза ХX века