Чужаки

Денис бросился к окошку и закричал сквозь решетку:

— Артемка-а-а!

Братишка стоял на аллее, ветер развевал полы его куртки. Мухтаров схватил его за шиворот и втолкнул в «Рафик».

— Артемка! — срывающимся голосом последний раз крикнул Денис, затем покачнулся и упал на пол.

— Тамара Андреевна, ему плохо! — воскликнула белобрысая девочка со смешными косичками.

Воспитательница и подростки бросились к лежащему на полу Дениске.

Дениса повезли в интернат, который находился на границе с Башкирией, в горняцком городке, спустя три дня после того как его разлучили с братом. Его сопровождала дежурная Валентина Станиславовна. Она всю дорогу держала его за руку. Денис даже не просился в туалет, боясь, что и туда она пойдет вместе с ним. Наконец они сели в автобус. Денис всю долгую дорогу смотрел в окно на проплывавшие за окном горы и леса и думал об Артемке. Боль разлуки с братом не отпускала его.

Не доезжая до города, автобус остановился около интерната, и Валентина Станиславовна, вцепившись в плечо Дениса, повела его к парадному входу. Возле кабинета директора она посторонилась, пропуская его вперед, затем вошла сама.

Директор полистала документы и, сняв очки, устало посмотрела на дежурную.

— У него есть брат. Где он? Я не вижу документов.

— Не знаю. Мое дело телячье, — ответила она. — Мне сказали привезти и я привезла.

— Ну конечно, — с возмущением произнесла директор, — а потом мы ищем отцов и матерей, братьев и сестер, чтобы таких, как этот, — она кивнула в сторону Дениски, — в семью вернуть.

— Звоните в приемник, а мне ехать надо, — недовольно сказала Валентина Станиславовна. — У меня автобус скоро. Не ночевать же у вас?

— Ладно, возьму я вашего парня, — махнула рукой директор и поставила печать на акт о передаче несовершеннолетнего Росина.

Валентина Станиславовна поспешно вышла из кабинета. За Денисом пришла воспитательница Руслана Анатольевна и, переодев его в серую казенную одежду, отвела в класс, где мальчишки и девчонки мыли стены и парты.

— А чего Ливнев ко мне лезет, — пожаловалась темноволосая кудрявая девочка воспитательнице.

— Ливнев, прекрати, а ты, Сучкова, не визжи, — сказала Руслана Анатольевна и записала Дениса в свою тетрадь.

— А-а! — вдруг во все горло заорал щербатый мальчишка, облитый грязной мыльной водой. — Урод ты, Ливня.

— Че ты сказал? — Ливнев угрожающе двинулся на подростка.

Руслана Анатольевна, теряя терпение, стукнула книжкой по столу.

— Ливнев! Это опять ты, дрянь!

Не обращая внимания на воспитательницу, он с силой толкнул подростка в грудь. Тот полетел на пол, опрокинув ведро. Руслана Анатольевна подбежала к Ливневу, встряхнула его за плечи и ударила по лицу.

— Че вы деретесь? — обиженно произнес Ливнев, потирая щеку рукой.

— Тебя, придурок, убить надо! — она схватила его за шиворот и вышвырнула из класса.

Ливнев, пройдясь по коридору, подался в туалет. Через некоторое время туда же вошел Денис и вылил воду в унитаз.

— У тебя закурить есть? — спросил Ливнев, рассматривая новенького.

— Нет, я не курю, — улыбнувшись, ответил Денис.

— А я тебя помню, — сказал Ливнев, — ты еще за брата заступился, когда меня из приемника увозили.

— А ты за что его? Ну-у, этого...? — кивнул Денис в сторону класса.

— Кутю, что ли? Да он девчонкам натрепался, что я дрочу по ночам. А эта Сучкова рассказала одной девчонке, которая мне нравится.

— Ну ладно, я пойду, — сказал Денис, поднимая ведро.

— Иди, — кивнул Ливнев, — а то Шушара сюда прибежит.

Так начались первые дни пребывания в интернате воспитанника Дениса Росина. На первых порах он приглядывался к ребятам, старался не спорить с воспитательницей, послушно вел себя на уроках, добросовестно выполняя домашние задания, и Руслана Анатольевна нарадоваться не могла на новичка. Но в душе Дениса, обожженного смертью матери и разлукой с братом, не было покоя, и он втайне вынашивал мысль сбежать из интерната, чтобы, найдя Артемку, уехать с ним к тетке на Кубань.

Ему было безразлично все, что происходило здесь. Он равнодушно воспринимал похвалы Русланы Анатольевны, без внимания оставляя попытки девочек завязать с ним знакомство. Денис тянулся к Егору Ливневу, к этому вечно лохматому, в ссадинах, с черными, как уголь, глазами пацану. Притягивало Дениса к Егору его жизнелюбие и, наверное, бесстрашие, а главное то, что он мог постоять за себя.

Как-то они шли вместе в столовую. Увидев обогнавших их одноклассников, Егор решил догнать их, но у столовой его задержала Руслана Анатольевна.

— А, Ливнев, уроки ты, значит, пропускаешь, а в столовую первым бежишь? — съязвила она.

— Я вообще могу не есть, — обиженно произнес он и повернул обратно.

— Иди-иди, проголодаешься — прибежишь.

Денис сидел за столом вместе с девочками. Во время обеда они постоянно о чем-то шептались. До него донеслось: «Симпатяга какой!»

— Пяткова, хватит Росина разглядывать, — резко одернула ее воспитательница.

— Руслана Анатольевна, я же...

— Все, тихо, — она хлопнула ладонью по краю стола, — когда я ем — я глух и нем.

Денис украдкой спрятал кусок хлеба с котлетой в карман и, обворожительно улыбнувшись девчонкам, сказал:

— Чего-то я не наелся.