Чужбина

Конрад согласно кивнул головой и произнес:

— Я готов, можете задавать свои вопросы.

Их диалог был недолгим. Через пятнадцать минут Никита встал и предложил.

— Конрад Вильгельмович, если Вас не затруднит, пройдите в зал переговоров, Вас угостят кофе, смею уверить Вас, неплохим. А через пятнадцать-двадцать минут мы продолжим нашу беседу, у нас еще есть ряд нерешенных вопросов.

Конрад встал:

— Я готов, куда идти?

Через пять минут он сидел в небольшой комнате, где из мебели имелся только довольно большой стол, не более шести стульев, небольшая стенка с баром и встроенной «двойкой». Через несколько минут после того как он уселся, миловидная ладная дама между тридцатью и сорока, точнее определить не смог, внесла поднос с кофейником, сливками и бисквитами. Приятно улыбнувшись, поставила поднос на стол, пожелала хорошего настроения и вышла, нет — скорее выплыла, покачивая своим ладным станом. Конрад «чикаться» не стал, принялся за кофепитие, обдумывая результаты своего разговора с Никитой и то, что им придется обсудить.

В назначенное время хозяин офиса вошел и пригласил обратно в свой кабинет, объяснив, что им придется обождать с обсуждениями последней части их разговора, так как их будущий партнер пожелал самолично увидеть Заказчика и задать несколько вопросов.

Пожав плечами и смущенно улыбнувшись, пояснил:

— Это у них ко всему такие отношения — пощупать своими руками, посмотреть своими глазами и послушать своими ушами. Вы уж, Конрад Вильгельмович, не обессудьте.

— Ну что же, в таком случае и у меня есть к нему вопросы и мне желательно посмотреть на того, с кем, возможно, придется иметь дело.

Хозяин кабинета заулыбался:

— Вот, вот посмотрите на него, «поспрошайте». Надеюсь, у Вас есть к нему серьезные вопросы. Скажу откровенно, мужик он весьма деловой. Пустых разговоров не выносит.

— Не беспокойтесь, у меня есть что спросить.

Затянувшуюся паузу в ожидании разговора с «деловым мужиком» Никита заполнил деталями событий, происшедших в Центре, клинике и офисе. Конрад слушал, но честно говоря, не особенно-то и внимательно. Главное уже было сказано, а детали? Есть вопросы и поважнее и их нужно в темпе, пока позволяет обстановка, решать, принимая всё на себя и платя немалые суммы. Итак, расходы уже таковы, что, отложенные на такие случаи, средства серьезно уменьшились. Выбирать же недостающие придется либо из оборота, что очень, ну просто очень, не хотелось бы, либо чем-то поступиться, продавая, либо вводить допэмиссию с продажи акций в общем размере меньше блокирующего пакета проверенным им неоднократно компаньонами, уже несколько раз предлагавшим такое, либо, в конце концов, впутаться в кредитную ситуацию. Последнее, в принципе, уже не такой безысходный вариант, если брать дополнительный кредит в Европе на имеющуюся у него фирму, тем более что она уже успела завоевать определенную репутацию в ряде Европейских банков. Вот он и сидел, раздумывая, «прокачивая в своей голове» разные варианты, но, конечно, с видом внимательно выслушивающего излагаемые Никитой подробности. Он, похоже, понимал состояние своего клиента, да к тому же сей бизнесмен, несмотря на свое довольно отрицательное отношение к этому сословию, был ему просто симпатичен. Никита уважал тех, кто в кризисных ситуациях, как говорится, «держит удар», да еще и дает сдачи. А в том что он, этот молчаливый, всегда сосредоточенный, тщательно выбирающий слова, явно точно просчитывающий свои действия, дал сдачи зарвавшемуся, обнаглевшему от безнаказанности фармакологу, Никита не сомневался. Из доклада Владика и разговора с полковником ему с высокой степенью вероятности было ясно, кто дал такую звонкую оплеуху, нанеся ощутимый материальный ущерб этому фармакологу. Кроме того, ему были видны последствия этого акта на дальнейшее развитие событий в том деле, в котором его фирма приняла участие. Хотя Никита за время своей новой работы уже приучился не поддаваться эмоциональным оценкам, а исходить из того: есть заказчик, взялся за дело, вот и выполняй, не особенно-то рассуждая. Но встречаясь почти каждый раз с гнусной образиной российского бизнеса, культивируемого нынешней властью, ему всякий раз хотелось уже самому «врезать по их ненавистной роже». Однако, в данном случае, этот парень ему был симпатичен и он даже задавал себе известный еще по прошлой его деятельности вопрос:

— А взял бы я его с собой в разведку?

И всякий раз отвечал:

— Взял бы, но, конечно, подучив нужному.

В его морально волевые качества он почему-то уверовал, хотя знал: чтобы человека узнать, «с ним нужно пуд соли съесть», побывать в экстремальных ситуациях, в которых сразу станет видно его истинную сердцевину.