Чужестранец в землях загадок

Несколькими часами позже, когда уже вот-вот должно было начать темнеть, Оррик, взобравшись на очередной подъём, заметил внизу чьё-то жильё. Да, ошибки быть не могло, среди деревьев проступала крыша дома, выглядевшего вполне человеческим. Даже будь он необитаем, перспектива сна под крышей выглядела подарком Небесных Богов по сравнению с перспективой остановиться в лесу под уныло моросящим дождём. Оррик подозрительно вгляделся, выискивая признаки какого-нибудь подвоха, но нет. Дом как дом, никаких видимых признаков чародейства или обмана глаз, по крайней мере, видимых с такого расстояния. В общем, теперь было ясно куда идти дальше.

Расстояние было обманчивым. Тропа, насколько её вообще можно было так назвать, петляла на спуске и обычный пешеход, даже в нормальных сапогах, был бы неминуемо застигнут ночью на полдороге. А ночью и Оррик ещё подумал бы, что вреднее для здоровья — ночевать на холоде или скакать в темноте по этим кручам. Всё-таки его зрение было очень острым для человека, но именно что для человека, и видеть ночью, как днём он не мог. Но необходимости в этом и не возникло. Что он мог, так это срезать путь, спрыгивая в местах, где простой смертный наверняка переломал бы себе ноги. И в результате Оррик оказался у порога дома прежде, чем сумерки стали совсем глубокими.

Дом был явно обитаем. И обитатель его был не самым убогим из хозяев — прочный сруб был сработан на славу, труба явно указывала на настоящую печь, хозяйственные пристройки включали конюшню. А вот ограда была довольно символической и ворота в ней закрывались на петлю. Видно ограждать она должна была максимум от забрёдших животных. Зато сам дом мог похвастать тяжёлой дверью из толстых досок с железными скобами и узкими окнами-бойницами.

Оррик и на крыльцо зайти не успел, чтобы постучать, как дверь распахнулась сама, и прямо в лицо ему уставился взведенный арбалет. Оружие выглядело солидно, с ложем из отполированного тёмного дерева и стальными плечами, которые без ворота согнул бы мало какой стрелок. И державший его человек тоже выглядел солидно — ростом поболее четырёх локтей, широкоплечий и плотный, с мощными руками и толстыми пальцами, твёрдо державшими оружие. Обрамленное светлыми волосами и бородой лицо казалось вырубленным из дерева, с крупными и резкими чертами. Одежда его была простой, хоть и добротной, но вот пояс, украшенный серебряными медальонами и висящий на нём меч в красных, лакированных ножнах, простому человеку, будь он даже матёрым охотником или бывшим воякой, не подходили никак.

— Человек, али кто? А ежели человек — по делу, али без дела?

Оррик знал, что его внешний вид может вызвать только опасения у всякого, повстречавшегося в глуши. Ростом он не уступал хозяину дома, был сухощав, с осанкой, прямой как стрела, выдающей бойца не хуже длинной шпаги на поясе и короткого копья в руке. Густой загар, длинные смоляные волосы, щетина, почти уже превратившаяся в бороду, сливающуюся с длинными усами, когда-то дорогая, но повыцветшая и местами уже истрепавшаяся одежда, наконец отсутствие сапог придавали ему вид то ли сбежавшего в глушь изгнанника из благородных, то ли наёмника, давно уже странствующего в поисках нанимателя, в общем, человека, с которого станется ограбить и убить случайного встречного. Да и солнце уже было за горизонтом. Вечерние сумерки — самое время для оголодавших умертвий и кровожадных фей выходить на охоту, в надежде подловить не успевшего найти себе укрытие на ночь смертного, так что вопрос хозяина был вполне резонен.

— Как появился из утробы матери человеком, так и по сей день остаюсь, Восемь тому свидетели, — Оррик переложил копьё из правой руки в левую и быстрыми движениями пальцев начертил восьмиконечную звезду Небесных Богов по груди.

— Боюсь только — без дела, иду вот в сторону Арскома, да дорогу плохо знаю, подумал найти ночлег.

Чтобы прочесть реакцию хозяина по его неподвижному лицу наблюдательности Оррика было недостаточно, но остриё болта не отклонилось ни на волосок: — А звать-то тебя как, путник без дела?

— Оррик из Дейнца, что в стране Яннарии. Не думаю, что вы о моей земле слышали — Яннария отсюда не то что за семью горами и семью реками, а и подальше, у самого западного края мира.

Хозяин молча смотрел на Оррика ещё несколько секунд, а затем опустил арбалет.

— А меня звать Мауген. Ну что ж, коли уж дошёл до моей хаты, так заходи, не в ночь же тебя выгонять, только ноги оботри. Поешь, переночуешь, расскажешь, может, чего интересного. Чай насмотрелся в странствиях всяких диковинок.

Оррик, уже готовившийся к тому, что его в лучшем случае пошлют в Бездну, а то и попытаются застрелить, был приятно удивлён. Приятно удивляться в людях ему приходилось довольно часто, благодаря привычке ожидать от них худшего. Он и сейчас не торопился расслабляться.