Чужестранец

Мирко пустил коня рысью. К счастью, под ногами были теперь не каменные плиты дороги, а мягкий краснозем, обильно посыпанный опавшими иглами. И все же звук копыт трех подкованных лошадей был немилосердно громким. Из-за гривы пока ничего слышно не было — да и понятно: разбойники ехали очень медленно и осторожно, знать, страшились неожиданной стрелы. Посчитав, что проскакал достаточно, Мирко направил Белого снова на гриву, только теперь уж прямиком наверх: мешкать было нельзя. Сильные кони легко одолели подъем, зря он так тревожился. Недоехав немного доверху, парень спешился и, приказав Пори ждать на месте, рядом с конями, вылез один на опушку, прячась за кустами бересклета. С виду все было спокойно: ни слева, ни справа, ни впереди никого не было видно. «Ну и слава Щуру-предку! — подумал он. — Может, и проскочу». Сейчас надо было благодарить именно Щура: лесной бог-Веточник людскими спорами-раздорами не интересовался, и никакое заклинание бы тут не помогло, не стал бы лес защищать мякшу. Демон из кромешного мира — дело иное, а люди для леса почти все были одинаковы.

Мирко вернулся, оседлал Белого и пустил его через вершину гривы переступью, чтобы не слишком топотать, но и не запинаться наверху, на виду у всех. Они быстро одолели неширокую вершину гривы и спуск. Теперь нужно было поторапливаться, и Мирко поскакал рысью — пускай слышат и попробуют догнать. В лесу такая погоня страшна, но не так, как в поле, — рассуждал он. Здесь всадники будут мешать друг другу, да и следовать точно за беглецом трудновато: это тебе не чисто поле, где легко окружить одинокого конника, и не холмы, где можно выиграть у него в прятки, если хорошо знаешь местность. И еще Мирко искренне надеялся на то, что конных у разбойников не столь уж много. Все же лошадь в разбойничьей шайке — редкость: ее и кормить надо, и не укроешь запросто, если что, — не иголка, а зимой и вовсе держать негде — приходится убивать на мясо. Вот такая она — лихая разбойничья жизнь. И еще Мирко думал, что на второй заслон он не нарвется: как ни велик был отряд, а все ж не более, наверно, шести десятков душ. А семерых он уже успел положить. Десять — на север, десять — на юг, двадцать — у дороги и десять — на второй заслон, справиться можно. И где еще те десять, что оставались перед ним? Коли вместе держатся, то, глядишь, он их и минует, а коли рассыпались по лесу, то уж с двоими-троими он сладит как-нибудь. За собаку он не боялся: поймать Пори в лесу — все равно что изловить волка. Если даже из мести разбойники станут преследовать собаку, то вряд ли преуспеют. А хозяина пес легко догонит по следам. Пока, однако, Пори не отставал, бежал рядом с Белым, отвесив нижнюю челюсть и временами, как это делают собаки при длинном беге, подхватывая ею воздух.

Стук копыт, конечно, не остался незамеченным. До Мирко донеслись неясные крики и справа, и слева. Но кричали, к счастью, уже за спиной! Ему повезло: разбойники не успели перекрыть все лазейки, и вот теперь получалось, что один человек справляется играючи с шестьюдесятью — или сколько их там? Тут даже и не гордость взыграла в лесных лиходеях — они и слова такого не знали, если что и было, то спесь одна. Теперь же им во что бы то ни стало надо было настичь незваного счастливчика: ведь прибежит в село да и расскажет немедля, где в лесах разбойнички хоронятся, и волей-неволей придется убираться куда подальше. На севере да в Чети хоть и нет власти княжеской, да только большие деревни по Хойре станут заодно да и соберут целое ополчение, а то и купцы сбросятся да с Вольных Полей настоящих воинов наймут, и поминай как звали и вольница разбойная, и голова буйная. Так что новая охота на Мирко пошла всерьез.

Теперь, однако, изловить его было куда труднее. Он мчался на настоящем боевом коне, хоть и отягченном поклажей, да и биться ему приходилось уже не впервой. К тому же три четверки копыт сбивали разбойников с толку: гнедой и вороной мчались не вслед Белому, а немного пообок, и большая часть погони быстро отстала и затерялась в лесу. Мякша, однако, помнил все время, что несколько человек могут нежданно повстречать его лицом к лицу в самом неподходящем месте. Держать стрелу в полной готовности, будучи в седле на скачущем коне, да еще средь леса, где любой выросший пониже сук может лишить жизни не хуже разбойничьего ножа, было неудобно, и Мирко то и дело проверял, на месте ли Мабидунов меч. Он увереннее бы чувствовал себя в пешем бою, хотя и ездил на лошади с малолетства, но выбирать не приходилось. На крайний случай можно было и не ввязываться в драку, а обойти заслон. Ну а как противостоять пешему с рогатиной, этому его дядя выучил.