Чужестранец

Она в ответ по-девичьи бойко посмотрела на мужа и молвила уверенно:

— Правда, Йорма. Ты веди речь дальше, не останавливайся. Я после тебя скажу, если надо будет.

— Вот, — продолжал рассуждать Йорма, и борода его победно топорщилась, будто сама по себе была разумной и гордилась правотой своего владельца. — Братьев у меня двое, сестер трое — со всеми в мире живу, на одно поле всем родом выходим, все по чести. Детей боги дали четверых — первые трое все девки. Однако всех замуж отдал за добрых людей. А напоследок и сын родился. Плохо ли? Ты скажешь, что ж хорошего, раз сын из дома незнамо куда ушел, да только из-за того, что в игрушке глупой ему что-то там привиделось? Привиделось, нет ли, о том я судить не могу: сам, честно скажу, ничего не видел, кроме знака этого одного. Зато Тойво, отец мой, видел, Хилка видела — нешто все трое врать сговорились? Ну, ушел. Эка невидаль, и раньше такое было, и впредь будет. Молодому, ему всего хочется, он думает, ему по силам небо к земле притянуть, башню до звезд выстроить, и не понимает, что если сам Укко, хозяин небесный, за такое возьмется, и то не преуспеет. Потом все на круги своя вернется, а сейчас что горевать? Антеро — парень с головой, такой не пропадет. Кто в сердце топей с дедом Тойво да с дедом Арво бывал, того ни чаща четская, ни холодный север не съедят…

«Оно как же», — думал в ответ Мирко. Ему сразу припомнилось, как хотел было Антеро уйти в ночь от него, Мирко, да понял, что не сможет, — а попадись кто посильнее? И еще припомнились три стрелы из леса, примчавшиеся неведомо откуда. Хорошо, что предназначены они были оборотневой свите, а ну как случилось бы наоборот? Да, за эти дни дорога прибавила Мирко столько мудрости, сколько не могли дать, как бы ни старались, ни дядя, ни кудесник.

— А коли съедят? — спросил Мирко. — Я ведь про то говорил, да и Антеро знал: неладно в Мякищах ныне живут, смутно.

— А где оно ладно? — Йорма хитро сощурил левый глаз. — Здесь, что ли? Где нас за чудиков каждый не в глаза, так за глаза почитает? Знаешь небось. А все из-за чего — смешно сказать! За то, что болота уважаем, ходить там не боимся! Прежде такого не было, это ныне все за серебром потянулись: берут от земли, сколь могут, лес валят почем зря. Севера опасаются, а на все другие стороны так развернулись, только держи. И все на торг да купцам заезжим. А то, что Сааримяки всегда лесом да болотом жили, то и позабыли… Да не об этом я. Антеро все одно дома бы не усидел — в тоске бы утонул. Ты вот сам зачем на юг подался? Кому хошь можешь сочинять, будто коней продавать поехал. Что тебе в Мякищах с тамошнего серебра? Гривны ковать? А далее что? Девкам дарить? Гривны купцы и без тебя привезут, а девкам не только это надобно — не маленький, знаешь. А потому пошел, что испытать себя задумал, место свое найти. Вот и Антеро туда ж. В нашем роду чудики всегда были, выходит, и Антро не выродок, а самый что ни на есть наследник.

Говорил Йорма сейчас так, как и дядя Неупокой, хотя и другими словами, и к Мирко от его речей вернулся душевный покой. Он ждал трудного разговора, недоверчивых взглядов, стенаний матери, а вышло так, что не ему пришлось утешать несчастных родителей непутевого чада, а наоборот, его, одинокого, уставшего путника ждала здесь нежданная поддержка. Ахти так и замер слушая: слова Йормы Суолайнена были ему сейчас медом после принятого всерьез решения через год уйти вместе с Хилкой — может, и не за Антеро вовсе. А для Мирко эти два разговора, с Хилкой и Йорма, были самым трудным порогом. Сходки он не боялся: решение, принятое большаками, не могло ничем ему угрожать. Что до Суолайненов, им теперь бояться тоже было нечего: если на счет благополучного путешествия Антеро у мякши были большие сомнения, то старшего Суолайнена ни Моровая Дева не покорит, ни злой Хийси. Здесь можно было бы и закончить беседу, но Мирко должен был, коли взялся, распутать все до последнего узелка, чтобы уйти из деревни с легким сердцем, не оставив по себе дурной памяти.

— А как же сказывают, — тут Мирко пристально посмотрел на Ахти, — будто Антеро из дома втихую ушел, не простившись?

— Брешут! — засмеялся громко бородатый Йорма. — Кто тебе такое наплел, а?

— Да, случились тут, — уклончиво отвечал Мирко. Ахти только плечами пожал: дескать, мне то же сказали, за что купил, за то продаю.

— Брешут, — отсмеявшись, повторил Йорма. — Он еще весной и нас упредил, и весь род. Иное дело, что некоторые никак в толк взять не могли, зачем ему на север непременно понадобилось. Только большак наш, дед Рейо, так сказал: пусть идет, а чтобы хоть на лен да на обмолот в те края поспеть, нужно ему как раз после общинной уборки уходить. А перед сходом, так Рейо Лахтинен сказывал, я сам оправдаюсь, тем более что общинное поле вместе с Антеро уберут. А так все честь честью, длинным языкам не больно верь, мне лучше знать. Так, жена?

— Так, Йорма, — подтвердила Кюлликки.