Чужестранка. Книга 2. Битва за любовь

Я кралась на цыпочках мимо запертых дверей по меньшей мере трехдюймовой толщины — достаточно толстых, чтобы не пропускать ни звука изнутри. Пригибаясь к полу, я у каждой двери глядела, не пробивается ли снизу полоска света. Узники могут побыть и в темноте, но Рэндоллу надо видеть, что он делает. Пол, покрытый слоем вековой грязи, казалось, пружинил под ногой. Скорее всего, этой частью тюрьмы не пользовались постоянно, однако горящие факелы доказывали, что кто-то здесь определенно есть.

Под четвертой дверью я наконец увидела полоску света. Опустившись на колени, я приложила ухо к дверной щели, но не услышала ничего, кроме легкого потрескивания огня.

Дверь была не заперта. Я толкнула ее и осторожно вошла. Джейми находился в комнате, он сидел, опустив голову на колени, возле самой стены. Он был один.

Небольшая комната была хорошо освещена, на полу совсем по-домашнему стояла жаровня, в которой весело горел огонь. Для подземелья здесь было достаточно уютно, каменные плиты отчищены до половины высоты, к стене приставлена походная койка. Кроме койки и жаровни в камере стоял стол и возле него два стула; на столе, в числе прочих предметов, находились оловянная фляжка и роговые стаканы. Воистину поразительное зрелище, особенно когда перед этим наглядишься на сырые стены и юрких крыс. Мне подумалось, что гарнизонные офицеры обставили для себя уютную комнату для свиданий с женщинами, когда им удавалось провести их в здание тюрьмы: ясное дело, что такие встречи имели преимущество перед уединением в казарме.

— Джейми! — тихонько окликнула я.

Он не поднял голову и не отозвался. Мне стало страшно. Задержавшись лишь для того, чтобы плотно закрыть дверь, я быстро подошла к нему и тронула за плечо:

— Джейми!

Он поднял голову; лицо было мертвенно-бледное, небритое и блестело от пота, пропитавшего также волосы и рубашку.

— Клэр! — хрипло выговорил он пересохшими губами. — Как ты… Ты должна немедленно уйти отсюда. Он скоро вернется.

— Не смеши меня! — ответила я.

Он был прикован за лодыжку к стене; кандалов на нем не оказалось. Веревкой, которая лежала на столе, однако же, явно пользовались: она оставила свежие следы на локтях и запястьях.

Внешний вид Джейми удивил меня. Каждая черточка, каждая линия его тела свидетельствовали о перенесенных страданиях, но я пока не заметила телесных повреждений. Ни крови, ни ран. Я опустилась на колени и начала методично пробовать все ключи на кольце, чтобы отпереть замок цепи на ноге у Джейми.

— Что он сделал с тобой? — спросила я, понижая голос в страхе перед возвращением Рэндолла.

Джейми раскачивался из стороны в сторону с закрытыми глазами, сотни крохотных капель пота усеивали кожу. Он был явно близок к обмороку, но на мой голос открыл глаза. С величайшей бережностью поднял он левой рукой правую, которую я еще не видела и которую почти невозможно было узнать, невозможно было угадать в ней человеческую конечность. Она была похожа на мешок, надутый воздухом и расписанный красными и багрово-синими полосами и пятнами, пальцы торчали в стороны под самыми невероятными углами. Белый осколок кости торчал сквозь порванную кожу среднего пальца, и струйка крови окрасила суставы.

Человеческая рука — это чудо телесной конструкции, сложнейшая система соединений и блоков, обслуживаемая и управляемая миллионами крошечных нервов. Один-единственный сломанный палец может поставить на колени перед невыносимой болью сильного мужчину.

— Это расплата за его нос, — сказал Джейми.

Я глянула еще раз и проговорила каким-то не своим, осипшим голосом:

— Я убила бы его за это.

На лице у Джейми обозначилось нечто вроде улыбки, но глаза его тут же закрылись, и он привалился к стене. Я снова занялась замком, радуясь тому, что руки у меня не дрожат. Я перебрала все ключи на кольце, но ни один не подходил к замку. Пальцы покрылись потом, ключи скользили в них, словно мелкая рыбешка, но я продолжала пробовать те, которые казались мне наиболее подходящими. Я бормотала проклятия себе под нос, и это вывело Джейми из ступора; он наклонился посмотреть, чем это я занята.

— He ищи такой ключ, который повернется в замке, — сказал он, упираясь плечом в стену, чтобы держаться попрямее. — Достаточно, если он войдет в скважину, потом надо ударить чем-то тяжелым по головке ключа, и замок откроется.

— Ты раньше видел такие замки? — спросила я. Мне хотелось, чтоб Джейми оставался в сознании и разговаривал: если мы сумеем выбраться отсюда, ему придется идти самому.

— Когда они привезли меня сюда, то заперли в одной камере со многими другими. Рядом со мной был прикован один парень, ирландец, его звали Рейли. Он говорил, что побывал во всех кутузках Ирландии и теперь решил переменить обстановку. — Джейми говорил с трудом, но и он понимал, как важно ему держаться; он даже изобразил улыбку. — Он мне много чего наговорил о замках и тому подобных штуках и показывал, как мы легко могли бы избавиться от цепей, если бы у нас был прямой металлический прут, чего у нас, разумеется, не было.

— Тогда ты мне говори, что надо делать.