Чужезасранец

Когда-то давно, после очередного прокола с «тёлочками», отец заговорил с ним о семье и посоветовал подумать над этим. В каком виде его сын подойдёт к тридцати. Джейми тогда, как и положено, отмахнулся, а наедине с собой задумался. Какой должна быть его будущая жена? Вернее, какой бы он хотел, чтобы она была? И понял, что взял бы в жены девушку, похожую на его маму. Такую же… настоящую. Умную, грамотную леди. Перед глазами встала одноклассница Шинейд МакАлистер. Проступало в этой девушке что-то такое, что заставляло остановиться и зависнуть. Мальчишка украдкой наблюдал за ней, как она читает книжку, пишет в тетради, отвечает у доски. Эта девочка была какая-то странная, другая и манящая. Но в пабе рядом с собой красавчик её не представлял, и это быстро освобождало от наваждения. Он доподлинно знал, что очень нравится ей, и уже на первом курсе порывался пару раз позвонить, но быстро сбрасывал звонок.

«Нет. Ещё рано. Чуть позже», — решил тогда Фрейзер-младший.

А сейчас они подъехали к церкви, спешились и вошли. Сбоку средокрестия стояли две девушки. Певчие. А у алтаря Джейми с удивлением увидел того самого священника, с которым пу́гало пришло обедать в первый раз.

«Преподобный Мурта», — быстро вспомнил он имя. На скамейках сидело человек десять мужчин и женщин в очень бедных, но опрятных одеждах.

Они с лысым Дугалом встали по обе стороны от священника и приготовились ждать.

Никакого органа, разумеется, не было. Только лишь в дверях показался Колам под руку с племянницей, как девушки запели, а немногочисленные прихожане встали возле своих лавок.

Невеста шла в платье цвета хаки с вышивкой, в корсете, обозначившем довольно тонкую талию, поверх головы накинута какая-то тюль с неплохой вышивкой по краю.

Её ладонь почувствовалась в его руке как грубая, сильная, но всё равно маленькая и женская.

Преподобный Мурта открыл свою книжечку и приступил к церемонии. Джейми не слушал из совершено принципиальных соображений, уставившись в одну точку невидящими глазами. Он очень старался оглупеть до крайности. То представлял, что он бабочка, у которой вообще нет мозга, то инфузория туфелька, и ему не нужно думать. Именно в такой стадии отупения жених повторил слова клятвы и ничуть не поумнел, когда откуда-то на подносе появились серебряные кольца, которые оказались большеваты и ему, и невесте.

В один из моментов, после каких-то слов священника, Дугал, выхватил из-за пояса кинжал, подошёл к молодожёнам, взял руку Джейми и полосонул по внутренней стороне запястья. Было слегка больно, но вполне терпимо, поэтому парень лишь чуть поморщился. Когда мистер МакКензи проделал то же самое с запястьем невесты, она даже не дёрнулась. Их кровоточащие раны приложили одна к другой и связали вместе. В этот, поистине прекрасный, трогательный момент священник, обойдя вокруг брачующихся и, дав поцеловать крест, что-то проговорил, потом убрал книжечку и с ожиданием замолчал.

— Что? — словно очнулся Джейми. — Что надо делать?

— Объявляю вас мужем и женой. Жених, можете поцеловать невесту, — повторил для непонятливых преподобный Мурта на английском.

И тут Джейми не справился с эмоциями. Он совсем забыл! Он абсолютно забыл, что нужно ещё и целовать! Каким бы ты ни был в данный момент тупым, но целовать — это не бином Ньютона, и даже не велосипед изобретать, ума много не надо. Парень засуетился, задёргался на месте, как вошь на гребешке. Казалось, ещё чуть-чуть и сиганёт в окно. Но рядом стоял Дугал со своим кинжалом, поэтому муж всё-таки повернулся к своей «временной» жене и упёрся взглядом в накидку. Это было то, что надо. Тюль хоть немного скрывала «прекрасное» лицо любимой и на все времена единственной. Только он обрадовано потянулся к её губам, как преподобный остановил его рукой и поднял занавесь.

«Вот и целовал бы её сам, раз такой умный», — заворчал про себя Джейми.

Ни статус жены, ни более-менее нарядное платье, ни накидка, ни расчёсанные волосы не прибавили красоты и очарования его теперь уже жене, ни грамма. Всё то же осоловелое выражение глаз, «недалёкая» мимика, и даже покраснение вроде бы ещё усилилось. Вернее, оно будто стало темнее, с коричневым оттенком. Брови и не думали появляться, ресницы — тем более.

Он зажмурился и почти на ощупь прикоснулся своими губами к губам девушки. Как это ни странно, но гром не грянул, молнии не сверкнули, крыша не обрушилась и даже стёкла из окон не повылетали. Парень отстранился и только тогда открыл глаза.

— Не смотри на меня, — вдруг зашептала на чистом английском женушка своим фирменным басом. — Это я пьяная возле камина уснула, а дрова выпали, и мне обожгло, — объясняла она практически без акцента и усилий. И так же легко и непринуждённо тут же обратилась к преподобному на гэльском.

«Мама! Мамочка, забери меня отсюда! Пожалуйста! Мне страшно! Иисус, твою Черчилль, Христос, что со мной будет! Я погибну! Я уже погиб!» — вопило у новоиспечённого мужа внутри в этот момент. Только тут он начал подозревать, что вернуться домой будет очень и очень нелегко, и его приключения только начались.