Чужеземные тропы, незнакомые моря

Лордам и так казалось, что они осыпали Кука милостями, — шутка ли, его, сына батрака, за неоспоримые заслуги произвели в довольно-таки скромный чин пост-капитана. На самого Кука это повышение в чинах не произвело впечатления.

Люди науки лучше сумели оценить поистине великий вклад английского мореплавателя — они избрали его членом Королевского общества. Позже он был награжден медалью Коплея — высшим знаком отличия Королевского общества. Однако медаль, присвоенная Куку за его географические и медико-профилактические открытия, уже не застала в живых этого скромного человека и великого труженика. Джемс Кук отправился в свое третье, и последнее, путешествие, в ходе которого был открыт северо-западный вход в Берингово море… Всю свою жизнь Кук сочувствовал той грустной судьбе, которая выпадала на долю туземцев, пытавшихся защитить свои маленькие островки от белых пришельцев. И вот в 1778 году он убит на Гавайских островах туземцами. Какая печальная ирония судьбы!

* * *

…В первые осенние дни 1841 года на письменный стол учителя музыки и художника из прусского города Котбуса опустилось письмо, объемистое письмо с чужеземными сургучными печатями и марками. Послания такого рода уже никого не удивляли в доме Шмальфуса, ибо шурин хозяина, молодой врач Людвиг Лейхгардт[284], был страстным путешественником и искателем приключений.

Учитель музыки задумчиво взвесил в руке письмо, мысленно вернувшись в прошлое. Интерес к дальним странам проявился у Людвига уже давно, еще тогда, когда он был гимназистом и жил у Шмальфуса. Бывало, мальчика нельзя было оторвать от желанного гостя в доме Шмальфусов — князя Пюклер-Мускау, повидавшего немало стран; Людвиг боялся пропустить в его рассказах хоть одно словечко.

Отец Людвига, мелкий чиновник на торфоразработках, не мог помочь исключительно одаренному юноше; доходы у него были более чем скромные. И Людвиг никогда не смог бы осуществить свою мечту, если бы не его друг, богатый англичанин Уильям Николсон, который уговорил геттингенского студента филологии переехать в Берлин и перейти на естественный факультет. Людвиг и Уильям потом побывали во многих странах: бродили по Франции и Италии, жили в Англии.

Казалось бы, молодому человеку уже надоело скитаться по чужим странам. Ничего подобного! Шурин знал, что Людвиг уже давно носится с совершенно фантастическими планами. С помощью Николсона, который должен был финансировать все предприятие, он задумал исследовать неизведанные области в Африке, в Индии или — не дай бог! — в далекой колонии для преступников, Новой Голландии. В те времена считалось, что Terra Australis[285] просто-таки совершенно непонятная земля, где произрастают неизвестные растения и водятся животные, каких не сыщешь даже в музеях. Говорили также, что Австралия покрыта нескончаемыми пустынями, что там царит постоянная засуха и что только кое-где на побережье встречается скудная растительность, а еще реже люди. Во внутренние районы нового континента будто бы еще не ступала нога человека.

И странное дело! Этот неприветливый, отделенный от всего остального мира континент словно магнит притягивал к себе Людвига. Шмальфус укоризненно покачал головой. Почему именно Новая Голландия? И добро бы мальчик был здоров. Нет, Людвиг отнюдь не походил на атлета. Наоборот, с детства он отличался слабым здоровьем, восприимчивостью к болезням. Вся эта затея добром не кончится. Вскрывая конверт, старый учитель не мог отделаться от дурных предчувствий.

Лондон, 27 сентября 1841 г.

«Дражайший свояк!

Сие письмо — последнее послание из Европы. Ныне закончился один из этапов моей жизни, преисполненный трудов и забот, и начался новый этап в дальних краях, возможно столь же трудный, но уж, во всяком случае, захватывающе интересный. Цель моих странствий — далекая Новая Голландия…»

Покачав головой, Шмальфус отложил письмо. Все его старания, стало быть, пропали зря. Так пусть же этот неисправимый идеалист воюет с «дикарями». И взгляд его, как всегда, когда он бывал выбит из колеи, скользнул по надписи, которая висела над письменным столом: «Не покидай родного края и ешь свой честно заработанный хлеб».