Чужеземные тропы, незнакомые моря

Некоторое время камень, вероятно, служил дорожным знаком для направляющихся в Индию путешественников, затем был совершенно забыт. Не сохранился и доклад Диаша. Только в 1939 году были найдены остатки гербового столба с мыса Падроне; эта находка — важное звено в цепи умозаключений, направленных на выяснение событий этого знаменательного плавания.

Обычай мореходов того времени давать примечательным пунктам на берегу имена святых, в день которых было сделано открытие, позволяет сделать интересные выводы о том, как протекало путешествие. Например, 16 мая 1488 года корабли миновали мыс Игольный[187] в самом конце южного края Африканского континента. Вероятно, каравеллам пришлось бороться с устойчивыми западными ветрами, и путешествие прерывалось продолжительными паузами как для отдыха — команда была сильно утомлена, — так и для того, чтобы запастись провизией и водой. Лишь через 3 месяца, 16 августа, каравеллы дошли до пункта, названного Диашем из-за бушевавших здесь мощных бурь мысом Бурь (Кабу-Торментозу). Но после возвращения экспедиции в Лиссабон король Жуан II дал ему многообещающее название — мыс Доброй Надежды. Так он называется и по сей день. И по праву! Потому что после великолепного путешествия Диаша надежда добраться до Индии морским путем сменилась твердой уверенностью. Бартоломеу Диаш стал бессмертен. Португальский национальный поэт Камоэнс поставил герою мыса Бурь «литературный памятник» в своих «Лузиадах».

* * *

Короткая летняя ночь кончилась. Первые солнечные лучи укутали небо в нежную розовую дымку, отражение которой окрасило порт, реку и город в веселый наряд. «Доброе предзнаменование!» — говорили жители Риштеллу, небольшого портового города на реке Тахо.

И люди и город были празднично украшены. Поперек узких улиц свешивались гирлянды цветов, на легком утреннем ветру реяли зелено-красные знамена. Пестро разряжены были и суда, стоящие у причалов, к которым спешил народ. Толпа становилась все больше, люди приходили даже из соседнего Лиссабона и терпеливо дожидались, чтобы стать свидетелями редкого события. Но пока не произошло ничего замечательного, оставалось глазеть на корабли, путь к которым преграждали закованные в латы алебардисты.

Два корабля были только что спущены на воду; их построили под руководством Бартоломеу Диаша. Чтобы корабли могли свободно маневрировать даже на мелководье, они были не слишком велики[188], но внушали уважение своими пушками, стволы которых — по 10 с каждой стороны — выглядывали из бортовых люков. На носу вздымались позолоченные фигуры святых Гавриила и Рафаила, имена которых носили корабли — «Сан-Габриэл» и «Сан-Рафаэль». Рядом на легкой зыби покачивалась каравелла «Берриу»; со своими 50 тоннами водоизмещения она была вдвое меньше, нежели первые корабли. Завершался маленький флот тяжело груженным и поэтому глубоко сидящим в воде продовольственным судном[189]. Больше увидеть ничего не удавалось — вооруженная стража никого не подпускала к кораблям. Тесно сомкнув ряды, ощетинившись алебардами, воины выглядели так, будто бы им поручили охранять государственную тайну. Действительно, до сегодняшнего утра это и было важнейшей государственной тайной!

…Толпа пришла в движение. Все головы повернулись в сторону города, откуда донесся неясный шум церковных песнопений. А некоторое время спустя на площади появилась торжественная процессия: впереди священники в праздничных ризах, за ними офицеры в сверкающих парадных латах, с мечами на боку. И среди них герой дня Васко да Гама — король поручил ему найти истинный путь в далекую Индию. Впереди процессии в воздухе развевался белый шелковый стяг с вышитым на нем крестом ордена Христа. Днем раньше король Мануэл[190] торжественно вручил его адмиралу, и тот поклялся смело пронести символ христианства среди мавров и язычников, охранять стяг от всякой опасности и защищать его до самой своей смерти…

В конце процессии шли экипажи кораблей, 160 человек. Матросы были одеты в защитные кожаные колеты и вооружены либо арбалетами, либо секирами и пиками. И хотя участие в этой экспедиции воспринималось как высокая честь, все они понимали, что идут навстречу неизвестности и что многие из них не вернутся на родину. Последнюю ночь офицеры и команда провели в молитвах. На подходе к кораблям священник благословил их в последний раз, и тысячная толпа людей преклонила колена. Не зря этот кусочек земли в гавани называли «берегом слез»: иногда это были печальные слезы разлуки, иногда — слезы радости, если кому-либо суждено было вернуться.