Чужеземные тропы, незнакомые моря

Американец отпустил Обу. Стэнли был знаком с дневниками Ливингстона. Почти 20 лет назад английский парусник предложил доктору взять его с собой на родину. К тому времени он уже целых пять лет провел в африканских джунглях. Но «старик», хотя и сильно изнуренный, решил во что бы то ни стало доставить своих макололо обратно домой. В конце мая 1854 года он находился в Луанде на португальском атлантическом побережье. Через четыре месяца он пустился в обратный путь другой дорогой и через год с почестями был встречен во владениях Секелету.

Ливингстон был счастлив, когда макололо по собственной инициативе предложили ему совершить экспедицию на восток и выяснить, не будет ли дорога к Индийскому океану более проходимой, нежели дорога в западном направлении. Секелету опять богато снарядил Ливингстона, и исследователь-миссионер на этот раз с 120 носильщиками, с верховыми и вьючными ослами и с большим количеством провианта опять на лодках начал свое путешествие. Теоретически ему нужно было только довериться течению Замбези — ведь где-нибудь она вливается в Индийский океан. Само собой разумеется, Ливингстон предполагал, что могут встретиться пороги, но он не ожидал увидеть такой гигантский водопад, как водопады озера Виктория. Это было счастливым открытием, но затрудняло дальнейший его путь.

В самом деле, в мае 1856 года «старику» удалось через португальское Тете частью водой, частью пешком добраться до устья Замбези. При этом он установил, что сотни километров ее среднего течения судоходны. Закончив эту экспедицию, Ливингстон, не задерживаясь больше в Африке, отправился в Лондон, чтобы пожить, наконец, некоторое время в кругу семьи. Мировая пресса восторженно приветствовала его. Слава Ливингстона в зените. Стэнли, тогда еще совсем молодой человек, хорошо помнит заголовки в крупных газетах: «Первое прохождение через Африку!», «В Восточной Африке открыты плодоносные горные плато!», «Ливингстон — лучший друг чернокожих!» Самые тяжелые переживания этого исследователя, помимо всяких физических лишений, болезней и неудач, были связаны с тем, что в Африке хозяйничали работорговцы. Ливингстон пламенно взывал к борьбе с арабскими и португальскими работорговцами.

Стэнли тоже встречались такие транспорты несчастных, скованных друг с другом негров. Но он понимал, что до тех пор, пока существуют покупатели, хорошо оплачивающие этот «черный товар», губернаторы и миссионеры, подобные Ливингстону, будут беспомощны.

Ливингстон недолго оставался дома. Когда он в 1858 году опять направился в Африку, ему были поставлены конкретные задачи[373], Инструкция английского правительства гласила:

«…Надлежит расширить сведения о географии и о минеральных и сельских ресурсах Восточной и Центральной Африки; должно быть упрочено знакомство с туземцами. Следует попытаться заставить их заняться сельскохозяйственным освоением своей территории, чтобы производить сырье для экспорта в Англию в обмен на британские мануфактуры…»

С паровым баркасом мощностью в жалких 10 лошадиных сил Ливингстон намеревался использовать Замбези в качестве водного тракта во внутренние районы Африки. Но водопады Кебраса преградили дальнейшее продвижение. Встал вопрос: не подходит ли для этой цели текущая с севера и впадающая в Замбези река Шира? Португальцы в Тете предупредили Ливингстона об опасности плавания по ней. Напрасно! Он привык предпринимать то, что другие считали совершенно невыполнимым.

Через 300 километров водопады опять преградили путь. Ливингстон был вынужден отослать обратно в Тете сильно изношенный баркас и с 42 носильщиками отправился дальше. Следуя по течению реки, он открыл озеро Ширва, а 16 сентября 1859 года — озеро Ньяса, из которого вытекает Шира. Ньяса и его окрестности, по-видимому, были Эльдорадо работорговцев. Достаточно известно, что ежегодно отсюда угоняли в неволю около 19 тысяч негров. Возмущенный, записал Ливингстон в свой дневник: