Чужеземные тропы, незнакомые моря

Когда зимний лагерь был готов, экспедиция направила все силы на то, чтобы продвинуть как можно дальше на юг склады с провиантом. В то же время это должно было послужить генеральной репетицией марш-броска к полюсу. Но репетиция протекала не очень-то успешно. Пони страдали от холода, на каждом бивуаке приходилось сооружать снеговые валы, чтобы защищать их от ледяных, пронизывающих ветров. На это уходило много времени и сил. Даже с полупустыми санями маленькие лошадки пробивали подковами затвердевшую корку фирна[439] и далеко не всегда справлялись с дневным заданием. Зато прекрасно оправдала себя единственная упряжка собак. Они обыкновенно трогались на несколько часов позже, но затем, охваченные охотничьим азартом, уже к обеду догоняли лошадей. Это заставило Скотта задуматься. Но он не такой человек, который сразу делает необходимые выводы, впрочем, другого выхода у него, собственно говоря, и нет. Чтобы решительно изменить план, нужно иметь гораздо больше собак…

14 февраля, дойдя до 79° 28' ю. ш., Скотт и его люди окончательно выбились из сил. Животные совершенно обессилели, да к тому же термометр почти все время показывал минус 30°. Каждый шаг мог стать для участников экспедиции последним. Скотт вынужден был дать сигнал к отступлению…

А когда 22 февраля Скотт добрался до одного из своих резервных лагерей, его ожидало известие от капитана экспедиционного судна Кэмпбелла. Он сообщил, что, исследуя ледовый барьер Росса, он в 700 километрах от главного лагеря экспедиции встретил «Фрам». Так Скотт узнал, что у него появился соперник! Взвешивая свои шансы, он записал в дневнике:

«…Это серьезно осложняет дело. Амундсен находится на 110 километров ближе к полюсу, чем я. Никогда не думал, что он сумеет благополучно доставить на ледовый барьер так много собак. А главное, может со своими собаками двинуться в путь уже ранней весной, с пони это невозможно. Как бы то ни было, Амундсен не должен сбивать меня с толку, и я остаюсь при своем первоначальном плане, как если бы ничего не слышал об Амундсене. Итак, вперед без колебаний и страха, все силы — во славу отечества!»

Увы, было уже поздно. Скотт понял, что в шахматном дебюте на незнакомом поле Антарктики он успел потерять несколько фигур, и отсиживающиеся на зимних квартирах в заливе Мак-Мердо 65 человек его экспедиции чувствовали себя не слишком уверенно.

Через несколько дней после того, как «Терра-Нова» пришвартовалась у мыса Эванса, «Фрам» вошел в Китовую бухту. Правда, большому отряду англичанина противостояло всего девятнадцать норвежцев. Но зато какие это были люди! Почти все они провели долгие годы на Севере и теперь были готовы к встрече с Антарктикой. С одной стороны, это был небольшой дружный коллектив людей с сильными характерами, руководимых личностью незаурядной и целеустремленной, с другой — чуть ли не военный отряд, составленный по принципу четкой субординации. Уже из-за одной своей многочисленности группа Скотта не могла быть так тщательно подобрана, как это сделал Амундсен.

В то время как огромный обоз британцев миля за милей пробивался к югу, чтобы заложить запасы провианта, норвежцы на лыжах, большей частью буксируемые нартами, быстро продвигались по ледовому плато Росса, зачастую проходя вдвое большее расстояние по сравнению со своими соперниками. И вот 82° ю. ш. Здесь, приблизительно на 270 километров ближе к полюсу, чем Скотт, Амундсен заложил свой самый южный склад. Затем рекордными маршами по 50, 70, а иной раз и по 100 километров в день они двинулись назад к «Фраму».

Попутно они запасли 60 тонн тюленьего мяса, так что их стая из гренландских собак, к тому времени 116 штук, была обеспечена кормом на всю зиму. Какое это неоценимое преимущество по сравнению с громадным запасом сена, которое требовалось оставшимся у Скотта 11 маньчжурским пони!

После долгой' полярной ночи, использованной соперниками для проверки и ремонта снаряжения, 24 августа 1911 года солнце вновь показывается на горизонте. Но термометр еще на минус 50°.