Чужие

— Тогда к чему эта настойчивость? Почему они так волнуются, что мы сделаем что-то, что, как они уверены, мы сделать не в состоянии?

Он растерянно пожал плечами.

— Я полагаю, что они хотят полностью исключить возможность этого.

— Правильно, — пробормотала она сдержанно. — Они хотят полностью исключить возможность этого.

— Эй, — вдруг встревоженно сказал Эрон. — Вы же не собираетесь отменять приказ Компании, ведь так?

На этот раз Рипли улыбнулась:

— Кто, я? Боже упаси.

***

Коридор перед камерой для хранения токсичных отходов был тускло освещен, но это не тревожило двух дежуривших заключенных. В шахтах и тоннелях им ничто не угрожало, тем более что внутри камеры было тихо. На тяжелой двери были отчетливо видны три выпуклости. Они не увеличились. Четвертой тоже не добавилось.

Один из мужчин стоял, прислонившись к стене, и кусочком тонкого пластика вычищал грязь из-под ногтей. Его напарник сидел на холодном полу и тихо рассуждал.

— А я говорю, что он уже должен быть мертвым.

У говорившего были рыжие волосы с проседью у висков и широкий с горбинкой нос, который в другом веке делал бы его похожим на ливанского купца.

— Откуда ты знаешь? — спросил его другой заключенный.

— А ты слышал, что говорил босс? Никто не сможет ни войти, ни выйти из этой коробки.

Он показал пальцем в сторону камеры для отходов.

— Даже газ.

— Да. Ну и что?

Первый постучал себя пальцем по голове.

— Ты подумай, дурной. Если газ не может выбраться, значит, воздух туда тоже не поступает. А этот паразит там находится столько, что уже дважды должен был израсходовать весь воздух.

Второй поглядел на изуродованную дверь.

— Может быть.

— Что ты подразумеваешь под «может быть»? Он же большой. Значит, ему нужно больше воздуха. Гораздо больше, чем человеку.

— Кто знает, — мрачно не соглашался его компаньон. — Он же не человек. Может, он использует меньше воздуха. А, может, он способен впадать в спячку, или что-нибудь еще в том же духе.

— Может, тебе следует войти и проверить, как он там.

Заключенный, чистивший ногти, вдруг оторвался от своего занятия и насторожился.

— Эй, ты ничего не слышал?

Второй мужчина резко посмотрел направо, в сторону тускло освещенного главного тоннеля.

— Что случилось? — усмехнулся он. — Здесь появились привидения?

— Нет, черт побери, я что-то слышал.

Они прислушались и вскоре различили приближающиеся шаги.

— О, дьявол.

Заключенный, чистивший ногти, оторвался от стены и стал напряженно всматриваться.

Перед ними появилась фигура, державшая руки за спиной. Двое мужчин облегченно вздохнули. Раздался смущенный смех.

— Черт бы тебя побрал, Голик.

Заключенный снова занял свое место на полу.

— Мог бы предупредить, что эта ты. Посвистеть или еще что-нибудь.

— Вот именно, — согласился напарник и махнул рукой в сторону камеры. — Не думаю, что этот умеет свистеть.

— Я запомню, — сказал им рослый сумасшедший. У него было какое-то отрешенное выражение лица, к тому же его покачивало из стороны в сторону.

— Эй, с тобой все в порядке, парень? Что-то у тебя очень загадочный вид, — сказал чистивший ногти.

Его компаньон хихикнул:

— Да, у него всегда загадочный вид.

— Все в порядке, — пробормотал Голик. — Пошли. Я должен попасть туда, — он кивнул на камеру.

Два человека обменялись озадаченными взглядами, а чистивший ногти опустил свой инструмент в карман. Он пристально наблюдал за новоприбывшим.

— О чем он говорит, черт побери? — спросил любитель теоретических рассуждений.

— Этот тип просто спятил, — убежденно заявил его напарник.

— Тебе чего здесь нужно, парень? Когда это они успели выпустить тебя из лазарета?

— Все в порядке.

На лице Голика была какая-то блаженная уверенность.

— Мне просто надо войти туда и увидеть Зверя. Нам есть о чем потолковать, — добавил он, словно это разъясняло суть дела. — Я должен войти туда. Вы понимаете?

— Нет, я ничего не понимаю. Но знаю одно. Ни ты, никто другой туда не войдет, дурья башка. Это чучело слопает тебя целиком. И потом, при этом ты выпустишь его, и можешь на прощанье поцеловать наши задницы. Или ты ничего не знаешь, брат?

— Если хочешь покончить жизнь самоубийством — иди спрыгни в шахту рудника, — заявил его напарник. — Но здесь у тебя ничего не выйдет. Главный оторвет нам головы.

Он направился к незваному гостю.

— Старший офицер мертв, — победно провозгласил Голик, держа за спиной дубинку, которую он принес, чтобы снести голову стоявшему перед ним человеку.

— Что за… Держи его!

Голик оказался гораздо проворнее, чем они думали, к тому же на этот раз он был одержим чем-то более сильным, чем простая страсть к еде. Двое мужчин рухнули под ударами дубинки с окровавленными головами и лицами. Все произошло очень быстро. Голик даже не проверил, живы ли они, потому что его волновало не это. Он был одержим. И эта одержимость захватила его мозг, его чувства и все его существо.

Он посмотрел на два тела, распростершиеся у его ног.

— Я совсем не хотел этого. Я поговорю с вашими матерями. Я все объясню.