Чужие

Он пошел прочь от стоящего на коленях священника — вокруг его ног падал снег, — потом остановился и тряхнул головой, пытаясь прогнать туман из головы. Посмотрел на шестерых других свидетелей у «чероки» Джека Твиста, которые все еще стояли под прицелом. Он видел, что его солдаты разрываются между обязанностью исполнять приказ и путаницей в голове почище, чем у самого Лиленда. Он видел, что незнакомый человек, приехавший с Вайкезиком, поднялся и теперь, живой и здоровый, чудесным образом двигается. Это возвращение к жизни казалось чудом, событием, поводом для празднества, а не для страха, благодатью, а не проклятием. Но Лиленд знал, что́ находится внутри Тэндер-хилла, и это мрачное знание заставляло его по-иному смотреть на вещи. Исцеление было уловкой, хитростью, уводящей в сторону: его побуждали прийти к выводу, будто выгоды от сотрудничества с врагом слишком велики и оказывать сопротивление не следует. Они предлагали покончить с болью, может быть, даже со смертью, исключая несчастные случаи. Но Лиленд знал: боль — это суть жизни. Опасно верить в возможность избавления от страданий. А боль после разбитых надежд гораздо сильнее той, которую ты мог бы испытать с самого начала, не предаваясь надеждам. Лиленд считал, что боль (физическое, умственное, эмоциональное страдание) есть основа человеческого существования. Твое выживание и здравомыслие зависят от того, можешь ли ты принять боль, вместо того чтобы противиться ей или мечтать о бегстве от нее. Ты должен извлекать пользу из боли, не позволять ей побеждать тебя; а любого, кто предлагает уход от нее, следует встречать с сомнением, презрением и недоверием.

Мысли Лиленда прояснились.

В большом армейском фургоне — Д’жоржа решила, что он служил для перевозки солдат, — по обеим сторонам, а также вдоль стенки, которая отделяла водительскую кабину от пассажирского отделения, располагались жесткие металлические скамьи. При сильной тряске или на крутом склоне пассажиры могли держаться за кожаные петли, закрепленные на стенках через одинаковые интервалы. Тело отца Вайкезика положили на переднюю скамью и закрепили веревками, пропустив их под сиденье и привязав к ремням в стене: получилось что-то вроде веревочной корзины, ограничивающей перемещение тела. Все остальные — Д’жоржа, Марси, Брендан, Эрни, Фей, Сэнди, Нед и Паркер — сели на боковые сиденья. Обычно задние дверцы закрывались только на внутреннюю защелку, что позволяло солдатам быстро выйти наружу в случае аварии или чрезвычайных обстоятельств. Но на сей раз сам полковник Фалкерк запер дверцу на наружный засов. Этот скрежет навел Д’жоржу на мысль о тюремной камере или подземелье и наполнил отчаянием. В потолке имелся флуоресцентный светильник, но Фалкерк не дал команды включить его, и им пришлось ехать в темноте.

До этого момента Эрни Блок удивительно хорошо выносил ночной мрак, однако все опасались, что он потеряет самообладание, оказавшись взаперти в черном, как смоль, отсеке грузовика. Но он сел рядом с Фей, взял ее за руку и поборол страх. Приступы тревоги периодически накатывали на него, но об этом свидетельствовало только учащенное дыхание, и он быстро преодолевал страх.

— Я начинаю вспоминать самолеты, о которых говорил Доминик, — сказал Эрни, когда они сели в машину и еще не начали двигаться. — Как минимум четыре, они летели низко, два — очень низко… потом то, чего я не помню… потом мы садимся в фургон мотеля и несемся как угорелые к восьмидесятой… туда, к особому месту у хайвея, которое так много значит и для Сэнди. Пока все. Но чем больше я вспоминаю, тем меньше боюсь темноты.

Полковник не подсадил к ним охрану. Похоже, он считал, что солдатам в обществе свидетелей может грозить опасность, даже если бойцов будет двое или трое.

Перед тем как загнать пленников в машину, полковник, казалось, был близок к тому, чтобы отдать приказ об их расстреле там же, у Виста-Вэлли-роуд. В животе Д’жоржи завязывались мучительные узлы страха. Наконец Фалкерк успокоился, но Д’жоржа почти не сомневалась в том, что он все-таки прикажет их убить, когда они доберутся до места назначения.

Фалкерк спросил, где Джинджер, Доминик и Джек. Сначала все молчали, и это привело его в ярость. Он положил руку на голову Марси и тихо объяснил, какую боль причинит ребенку, если они будут упорствовать. Эрни заговорил сразу же — сказал, что Фалкерк позорит свою форму, а потом неохотно сообщил, что Джинджер, Доминик и Джек поехали из «Транквилити» на запад, на Бэттл-Маунтин и Виннемукку, надеясь добраться до Рино.

— Мы опасались, что все дороги в Элко будут под наблюдением, — сказал Эрни. — Не хотели складывать все яйца в одну корзину.

Он, конечно, врал, и Д’жоржа чуть не закричала на него — выдавая такую очевидную ложь, Эрни подвергал опасности ее дочь. Но потом поняла: Фалкерк никак не может знать наверняка, врет Эрни или нет. Полковник сомневался. Эрни подробно рассказал о маршруте, который якобы собирался выбрать Джек, и Фалкерк отправил четырех солдат для проверки.