Чужие дети

Катя гордилась мужем и в то же время не спешила следом за его востребованностью и высокими доходами приучать семью к новым тратам. Болезнь потребления всегда вызывала в ней протест, она пыталась уберечь дочерей от этой напасти. И хотя велик был соблазн переложить на уборщиц, поваров и водителей домашние заботы, большинство из которых нагоняли на Катю тоску, она пока еще держалась. Только без няни они обойтись не могли, а все остальное решали своими силами, в основном ради того, чтобы дети учились готовить, убирать и отвечать за себя. Настена прекрасно ездила в школу на метро сама. Готовили они вместе с маленькой Машей, которая в полтора годика уже мастерски чистила лук и мыла картофель. Убирались тоже всей компанией: Настя отменно владела тряпкой и пылесосом, Машуня старательно копировала ее, топая за сестрой повсюду.

Катя улыбнулась: перед внутренним взором возникла милая сосредоточенная мордашка с двумя забавными хвостиками…

Когда-то она и представить себе не могла, что способна с таким умилением думать о детях. На Настене отыгрывались ее собственные детские травмы – она еще не научилась менять сценарий, заложенный матерью. Почти четырнадцать лет ушло на то, чтобы разорвать этот порочный круг. Маленькая Маша стала любовью всей жизни и примирила со многими трудностями материнства. Научила не только вкладывать усилия, но и получать ни с чем не сравнимое удовольствие. Какое же это было счастье – вдыхать младенческий аромат, тискать малышку, целовать и слушать ее ангельский смех! А как радуется Машуня, когда мама приходит домой! До чего же это прекрасно – знать, что ты кому-то так сильно нужен. Каждая встреча, пусть распрощались только утром, становится чистым восторгом. Катя теперь часто ловила себя на том, что хочет остановить мгновение, успеть насладиться моментом, пока Машуня не выросла. Конечно, и Настена в детстве не меньше ждала маму, так же сильно хотела быть с ней, но Катя тогда была не готова. Не умела быть для ребенка надежной опорой. Ее настроение часто менялось, недовольство семейной жизнью и вечно отсутствующим Владом она срывала на дочери. Множество противоречивых эмоций скрутилось в судорожный клубок: то нежность, то раздражение, то умиление, то страх.

…Катя доехала до нужной станции, поднялась наверх и пару остановок прошла пешком – не стала садиться в переполненный троллейбус. Под сапогами скрипел утренний снег, под которым трещала ледяная корка. Катя переставляла ноги осторожно, то и дело останавливалась и переводила дух. Чем ближе она подходила к детскому дому, тем сильнее колотилось сердце. Она уже видела перед собой кованый черный забор, уже чувствовала, как от волнения перехватывает дыхание, и с каждой секундой двигалась все медленнее. Слишком большую ответственность она на себя собиралась взять. И не была к ней готова, не знала, чего именно ждать.

Влад – Катя отчетливо это понимала – всего лишь уступил ее и Настиным уговорам. Но в глубине души он по-прежнему протестовал против появления Юли в доме. И самое страшное, был далек от мысли, что важно принять девочку вместе со всем ее прошлым. Катя знала, что невозможно оторвать корни ребенка и выбросить вон, объявив его мать преступницей и потребовав ее забыть. На примере собственной матери она знала, что никого важнее родителей в жизни сироты нет. Любое неосторожное слово, осуждение родной матери – и случится беда. И при этом Катя прекрасно понимала, что от ситуации, которой она не сможет управлять, ее отделяет всего один шаг. Что будет говорить Влад, как он поведет себя с Юлей, она даже представить себе не могла. Надо уговорить мужа пойти учиться в хорошую Школу приемных родителей. Важно, чтобы компетентные люди объяснили ему, что к чему. Но о необходимости обучения пока было страшно даже заговорить.

С сомнениями и тревогами Катя обратилась к психологу, который помогал снимать ролик Юли. Но никакой толковой поддержки не получила. В ответ на переживания и страхи, которыми она делилась со специалистом, ее назвали «мнительной» и отпустили восвояси. Но ведь Катя понимала, что есть опасность навредить, а не помочь. И при этом разрушить собственную семью. Что делать, когда Юля придет к ним в дом со своим уставом? Как быть, если Настя начнет подавать ей пример непослушания? Каким образом вести себя, если Юлина мама, выйдя из тюрьмы, станет шантажировать и угрожать? На все эти вопросы Катя не знала ответа. Не понимала, как сделать выбор между безопасностью собственной семьи и помощью чужому ребенку. Она летела вниз головой в омут неизведанного лишь по одной причине: не могла обмануть ожидания девочки. Взрослые в мире Юли и без того ненадежны, не привыкли брать на себя ответственность. Катя обязана изменить эту картину мира, пока не стало слишком поздно. Стать тем человеком, который не подводит и не нарушает своих обещаний.