Чужие души

Стрельников выехал на оживленный проспект и замолчал, сосредоточившись на дороге.

— Вот и я не помню. Думаю, никто уже не пишет друг другу писем. Представь, сначала надо написать, потом купить конверт, подписать, затем отнести письмо на почту или опустить в почтовый ящик возле дома. Получается целый алгоритм действий.

— Я не понял, ты получила письмо или хочешь отправить? — Стрельников остановил машину возле больничной проходной. — Мне вечером заехать за тобой?

— Нет. Я сама съезжу на квартиру и сразу домой.

— Боишься, что я узнаю о твоей тайной переписке? — Стрельников улыбнулся, взгляд в золотой оправе остановился на ее глазах, и он нежно поцеловал жену на прощание.

Никакой тайны в старых дедовых бумагах не было и не могло быть. Тревога, прочно поселившаяся в душе, не отпускала Сашу целый день до того момента, пока она не переступила порог своей квартиры. Может, прав Стрельников — она соскучилась по родным стенам. Неторопливо обойдя квартиру, она зажгла свет в комнатах и направилась в кабинет. Она даже осмотрелась так, как это делала женщина в ее сне.

Потом открыла шкафчик дедова рабочего стола. Все бумаги лежали на привычном месте. Сверху на толстой синей папке — стопка квитанций за свет, рядом с ней — за газ. Недолго думая, Саша вытряхнула все содержимое тумбы на пол. Под синей папкой лежало письмо. Именно этот конверт нового образца и вывалился из почтового ящика, когда она забирала газеты. Было это полгода назад — накануне свадьбы.

Она тогда подняла конверт и с интересом повертела в руках, еще раз пробежав глазами по адресу, вдруг почтальон что-то напутал. Но письмо предназначалось действительно ей, Александре Андреевой. Она тогда пыталась угадать, кто же мог ей написать. Все службы обычно ставят штамп, а здесь даже обратного адреса не было. Мать никогда не писала ей никаких писем — звонила. Подруги тоже обходились звонками. Она достала перочинный нож и готова была открыть конверт, как в дверь позвонил Стрельников. Он приехал раньше времени, да еще не один, а с родителями, и ей стало совсем не до письма. Она и не помнила, сама убрала письмо в тумбу или это сделал Стрельников, но о письме она с тех пор не вспоминала.

Саша аккуратно оторвала край конверта и достала письмо.

«Здравствуй, Саша! Пишет тебе твой отец. Прошу тебя: дочитай письмо до конца. Последний раз мы виделись, когда тебе было пять лет. Я был проездом в Москве и заезжал к тебе».

Саша медленно прочитала несколько раз письмо, пока окончательно не поняла, что ее отец, пусть даже биологический, живущий в другой стране, может умереть. Странным было и другое — слово «отец» непривычно каталось на языке. Саша прикрыла глаза, пытаясь представить образ этого «отца». Она не помнила ни его лица, ни голоса. Она никогда его не узнает не только в толпе, но даже встретившись лицом к лицу.

Все эти сомнения она и высказала за ужином Стрельникову и умоляюще смотрела на мужа в надежде, что тот начнет отговаривать ее от поездки в Киев. Ей так хотелось, чтобы он наконец-то оторвался от тарелки с греческим салатом и твердо сказал, что все это глупость. Еще неизвестно, кто написал письмо и почему на все звонки оператор упорно отвечает «номер временно не обслуживается». Конечно, он еще мог бы сказать, что ему будет плохо без нее, что он будет скучать по ней, что не хочет расставаться или что-то другое, но в том же духе.

— Я поеду с тобой, — безапелляционно заявил Стрельников. — Как только заведующий подпишет тебе отпуск за свой счет, сразу и поедем. А может, вообще давай поедем на выходные. А в понедельник утром вернемся. Тогда и отпуска не надо брать. А можно вообще самолетом.

— Ты и самолет? Нет, мне не нужны такие жертвы.

Саша улыбнулась впервые за весь вечер, вспомнив, как они летели после свадьбы в гости к родителям в Севастополь. Стрельников побледнел еще до того, как подали трап. В самолете сидел напряженно и только пил воду. Она старалась с ним говорить на отвлеченные темы и, только когда Стрельников начал невпопад отвечать на вопросы, сунула ему в руки прихваченную в дорогу книгу.

— Паш, ты только не сердись, но я должна поехать одна. Понимаешь…

— Хорошо, — легко согласился Стрельников, — езжай одна. Но, если ты в понедельник не вернешься, — я сам за тобой приеду, и тогда ты узнаешь, что такое домострой и на себе ощутишь мою патриархальную суровость, — засмеялся Стрельников.

— Конечно, вернусь. Что мне там дольше делать? Позвоню, встречусь с отцом и сразу обратно. Я в дедовых записях нашла номер городского телефона отца. Так что в любом случае свяжусь с ним, даже если он мне не ответит на мобильный.