Чужие грехи

И все же он рискнул. Прибыла патрульная машина из Ленинского РОВД. Лица знакомые, почти родные. Его подсаживали в машину, когда прибежала медсестра и подвергла пациента решительной обструкции, кричала, что даже если он одумается и вернется, советская медицина уже никогда не будет его лечить! Что за вопиющая безответственность, наплевательское отношение к собственному здоровью!

Алексей оправдывался, как мог, уверял, что абсолютно здоров. Забрался в машину, и лишь когда водитель завел двигатель, облегченно выдохнул. Патрульные любезно высадили его у подъезда, по лестнице он поднимался самостоятельно, начиная жалеть, что покинул уютные больничные стены.

Откуда взялась соседка Валентина? Она всегда откуда-то берется. Видимо, почувствовала. Едва он вошел в квартиру, в дверь забарабанили. Соседкины глаза округлились от ужаса.

«А в принципе неплохо, что она есть. Жалко будет, если однажды исчезнет».

– Да уж, грустно, девочки, – сделала вывод Валентина. – Раздевайся, сосед, полностью. Все, что на тебе, я отнесу в корзину для грязного белья, позднее часть выброшу. Ты еще не разделся? Поторопись, будем лечиться.

– Так меня уже, – сопротивлялся Алексей.

– Ничего, кашу маслом не испортишь.

– А вдруг?

– Разговорчики, товарищ капитан, – сердилась Валентина. – Допускаю, что над тобой и потрудился человек с медицинским образованием, но ему твое будущее безразлично. В отличие от меня… хотя я и не имею медицинского образования… Вот скажи на милость, почему ты смеешься? Я не говорила ничего смешного. Смех в твоем нынешнем состоянии подобен бегу по пересеченной местности… Дуй в ванную комнату, а я сбегаю за своей аптечкой…

Она вернулась с потешным саквояжем, долго рылась в нем, бормоча:

– Так, где мой ключ девять на двенадцать?

Вколола укол, стала осматривать поврежденные места, осторожно посчитала ребра под кожей – и он чуть не взвился.

– Ничего не хочешь рассказать?

– Я не был на свидании.

– Уже легче, – ухмыльнулась соседка. – Так, сиди и не дергайся. Потом я тебя помою и уложу спать. Хорошо попросишь – останусь на ночь.

Ночью он метался по кровати, выл, как волк на полную луну. Валентина успокаивала, прижимала к себе, шептала на ухо какие-то женские глупости.

Какое счастье, что после субботы настало воскресенье, а не понедельник! Он открыл глаза, дышалось в принципе сносно, хотя могло и лучше, в голове царила пустота. Острая боль в отдельных местах превратилась в тупую, но по всему телу.

Алексей привстал, покосился на лежащую рядом женщину. Одежды на ней было немного. Если присмотреться, то вообще не было. Валентина тоже смотрела на него с опаской.

– Знаешь, кто я?

Алексей нахмурился. Валентина вздохнула:

– Что еще забыл? Таблицу умножения? Какой сегодня день?

Сегодня был красный день календаря. Сквозь шторы просачивалось солнце, настенные часы показывали половину двенадцатого.

– Жить будешь, – констатировала Валентина, сползая с кровати. – Сегодня отлежись, завтра на работу. Но очень осторожно – за преступниками не гоняться, не стрелять, с обрыва в машине не падать… Кстати, твои пистолет и удостоверение я решила не стирать, они лежат на тумбочке в прихожей. Ну что, мне уйти? Проведешь воскресный день в одиночестве?

– Останься, – он потянулся к ней, ласково поцеловал в губы.

– Какая прелесть, – восхитилась Валентина. – После такого, конечно, останусь. Приготовлю что-нибудь, – она выпорхнула из кровати и скользнула на кухню.

События вчерашнего вечера накрыли с головой, как только она вышла. Обрушились разом, с полной тяжестью. Разин доковылял до телефона в прихожей, отыскал в пухлом справочнике номер областной больницы. Долго не подходили, каждый гудок отдавался внутри. Наконец ответили, выслушали, отправились выяснять. Сердце едва не выскакивало из груди. В итоге упокоили: жив ваш пострадавший, изрядно переломан, порвана селезенка, находится в искусственной коме – то есть посещение с апельсинами не имеет смысла. Прогнозов нет, врачи в подобных случаях ничего конкретного не сообщают, не хотят обнадеживать родных и близких.

Поблагодарив, Алексей набрал по памяти другой номер.

– Доброе утро, Лидия Александровна, с работы звонят. Некий капитан Разин.

– Вы с ума сошли, товарищ капитан Разин? – Лида понизила голос. – Мне, конечно, льстит, что ты звонишь прямо на дом, в супружескую постель, можно сказать, но ты вроде сам меня послал к чертовой матери…

– Все серьезно, коллега, – перебил Алексей и несколькими скупыми фразами описал ситуацию.

– Вот это да… – потрясенно вымолвила Лида. – Спасибо, что живой Виктор Павлович… А сегодня выходной, ни до кого не достучишься… Хорошо, ты сегодня не вставай, а то еще и тебя потеряем. Есть кому установить за тобой слежку? – В голосе Лиды угадывался сарказм (очевидно, муж ушел на кухню или в туалет). – Неясное чувство мне подсказывает, что такой человек есть. Вот и доверься ему, лечись. Я все выясню, оповещу заинтересованных лиц, пусть выбираются со своих дач, подключаются к работе. Все, товарищ капитан, счастливо переболеть, – Лидия Александровна швырнула трубку.