Чужие грехи

— Наверное, молите бога, чтобы я вас прикончил? — усмехнулся Джеймс. — Хотите уйти с почестями, овеянным славой? — Он засунул пистолет в карман кожаной куртки. — Боюсь, что не могу оказать вам эту услугу, генерал. Я ведь сам уже покойник.

С этими словами Джеймс покинул кабинет и тихонько прикрыл за собой дверь.

Глава 20

В доме стоял затхлый запах пустоты и заброшенности. Энни отсутствовала чуть больше недели, но ей показалось, что прошла целая вечность. Цветы, правда, еще не завяли, и даже молоко в холодильнике не прокисло…

Энни бесцельно бродила по дому словно сомнамбула, а Мартин не отходил от нее ни на шаг.

— Хочешь, приготовлю тебе чай? — предложил он. — Спиртного ты ведь, помнится, в рот не берешь.

— Я хочу бренди. — Энни словно со стороны услышала собственный охрипший голос.

— Хорошо, — ласково сказал Мартин и взял ее за руку.

Энни не противилась. Она была настолько сломлена обрушившимся на нее горем, что ей стало все безразлично. Она безропотно позволила Мартину отвести ее в отцовский кабинет — ту самую комнату, в которую старалась не заходить после смерти Уина. И она не возражала, когда Мартин усадил ее на обтянутый мягкой кожей диван, вручил ей стакан бренди, а сам устроился рядом и снова взял ее холодную, вялую руку в свою.

— Поверь, Энни, мне очень жаль, что я втянул тебя в эту историю, — пробормотал он.

— Ты так настаивал, чтобы я его разыскала… — Энни отпила глоток бренди, но даже крепкий напиток не согревал ее.

— Зря, наверное, я не соврал, — вздохнул Мартин. — Надо было сказать тебе, что не знаю, где его искать.

Энни повернула голову и пристально посмотрела на него.

— Ты, наверное, не привык врать, да? Мартин пожал плечами и сокрушенно улыбнулся:

— Увы, Энни, всем нам порой приходится лгать и изворачиваться. Такова уж человеческая натура. Даже твоему отцу, да будет земля ему пухом, случалось прибегать ко лжи.

— Я знаю, — кивнула Энни. Мартин покосился на нее: что-то в голосе Энни заставило его насторожиться.

— Так ты узнала то, что хотела, Энни? — вкрадчиво спросил он. — Тебе удалось выяснить, кто его убил?

— А сам ты ведь это знаешь, не правда ли? Мартин кивнул:

— Может быть, тебе станет легче, если я скажу, что узнал об этом лишь после твоего отъезда в Мексику? Чертовски глупо с моей стороны было не понять этого сразу! Ведь все указывало на Джеймса, но я просто не мог поверить. В противном случае…

— Что бы ты тогда сделал, Мартин? Отсоветовал мне ехать к нему?

Энни отпила еще бренди, но согреться по-прежнему не могла — ее колотила мелкая дрожь.

— Я бы убил его собственными руками! — с ожесточением воскликнул Мартин. Энни горько улыбнулась:

— Ты же сам говорил, что Джеймсу даже в подметки не годишься. Не думаю, чтобы тебе удалось усыпить его бдительность.

На мгновение в глазах Мартина промелькнуло и тут же исчезло какое-то странное выражение.

— Трудно сказать. — Он пожал плечами. — В любом случае Джеймса уже не воскресить. Пять фунтов пластиковой взрывчатки потребовалось на то, чтобы отправить его на тот свет.

— Откуда ты знаешь? — резко спросила Энни. Мартин вздрогнул от неожиданности.

— Наша служба безопасности…

— Как они могли так быстро узнать, из чего была сделана бомба? А ведь больше ты ни с кем не разговаривал. Так откуда же тебе известны такие подробности?

Мартин вздохнул и неловко поерзал на диване.

— Видишь ли, Энни, дело в том…

— Признайся, ты сам заминировал его автомобиль? — спросила Энни с обманчивым спокойствием в голосе и крепко стиснула изящный золотой медальон в виде сердечка, висевший у нее на шее.

Она сделала это машинально и тут же убрала руку, но от Мартина ее движение не укрылось. Испуганно подняв голову, она встретила его пристальный взгляд.

— Нет, Энни, в бомбах я не специалист. Хотя соответствующие распоряжения отдал я, это верно. И позволь тебя заверить: умер он мгновенно. Взрыв такой мощности хорош тем, что жертва даже не успевает понять, что с ней произошло. Джеймс ничего не почувствовал.

— Правда?

— Да, — кивнул Мартин и добавил, зловеще улыбнувшись:

— Где записка, Энни?

— А ведь он тебе доверял…

— Он не доверял ни одной живой душе. И надеялся, что я о тебе позабочусь, лишь потому, что у него не было иного выбора. Джеймс понимал, что ему крышка. Не знал только, как и когда его прикончат. Поэтому смерть свою он воспринял с благодарностью. Как избавление.

— У тебя слишком богатое воображение.

— Просто я надеялся избавить тебя от этих неприятных подробностей. И до сих пор считаю, что тебе совершенно ни к чему все знать. Да, я был правой рукой твоего отца. Делал все, от меня зависящее, чтобы претворять в жизнь его планы. Кстати, ты могла бы стать моей союзницей. Нам ведь было хорошо вместе. Я знал, как доставлять тебе удовольствие в постели, умел предвосхищать любые твои желания и капризы…

— Еще бы ты не умел, ознакомившись с записями моего психотерапевта! — хмыкнула Энни.