Чужие грехи

— Да ты въ самомъ дѣлѣ хочешь пріударить за вакантной женой?

— За вакантной женой!.. Ха, ха, ха! Это очень удачно сказано… Право!

Молодой человѣкъ надѣлъ пальто, поданное ему услужливымъ лакеемъ и вмѣстѣ съ Баронинымъ, повторяя: «вакантная жена!» вышелъ на подъѣздъ, къ которому на крикъ швейцара: «карету Поливанова», подкатилъ его щегольской экипажъ. Не прошло и получаса, какъ эти господа уже сидѣли у Бореля въ компаніи нѣсколькихъ молодыхъ кутилъ за ужиномъ и разговоръ ихъ вертѣлся на «вакантной женѣ», сдѣлавшейся предметомъ любопытства для этого кружка. О ней говорили, какъ о какомъ то новомъ гастрономическомъ блюдѣ, появившемся впервые въ продажѣ; всѣ разбирали ея достоинства и недостатки; всѣ обсуждали, кому она можетъ достаться. Кто то въ концѣ концовъ замѣтилъ, что баронесса фонъ-Шталь сдѣлаетъ изъ нея хорошій «гешефтъ».

— Я, впрочемъ, недоволенъ тобою, обратился Поливановъ къ Баронину.

— За что немилость? спросилъ Баронинъ, зѣвая.

— Потерялъ изъ за тебя случай. Надо было сразу сказать, что она въ распоряженіи баронессы. Я думалъ, что съ нею ты близокъ.

— Однако, господа, еще рано, замѣтилъ кто-то. — Куда бы направиться докончивать вечеръ? У тебя, Баронинъ, играютъ?

— Вѣроятно, равнодушно отвѣтилъ Баронинъ.

— Не знаешь, Платонова тамъ?

— Должно быть тамъ, тѣмъ же тономъ отвѣтилъ Баронинъ, точно его спрашивали совсѣмъ не о его домѣ, не о его гостяхъ. — Въ театрѣ была, заходилъ къ ней въ ложу, сказала, что ѣдетъ ко мнѣ…

Онъ поднялся съ мѣста и сладко потянулся, выпятивъ впередъ широкую грудь.

— Что-жь, ко мнѣ ѣдете? спросилъ онъ тѣмъ тономъ, которымъ говорятъ люди, когда ихъ клонитъ ко сну и когда ихъ куда-нибудь насильно тянутъ.

— Да, куда же больше! отвѣтила ему подгулявшая компанія.

Они всѣ въ этотъ вечеръ были и въ театрахъ, и въ клубѣ, и въ ресторанѣ и всѣхъ ихъ все еще томила скука, всѣ они не знали на что убить время до пяти до шести часовъ утра, гдѣ напиться до того, чтобы заснуть, или взволновать себя до того, чтобы перестать хотя на часокъ зѣвать отъ скуки. У Баронина всегда можно было достигнуть и того, и другого: вина у него не сходили со стола всю ночь, докончивая опьяненіе ночныхъ гостей, а крупная азартная игра нерѣдко встряхивала до того нервы игроковъ, что у этихъ людей вдругъ пропадали и хандра, и скука, и апатія, и являлось только одно, сильно возбуждающее сознаніе, что послѣ этой ночи у нихъ не останется ничего, ни капиталовъ, ни земель, ни богатой обстановки, что послѣ этой ночи измѣнится для нихъ все вдругъ и останутся на выборъ только два пути: нищета или пуля въ лобъ. Эти ночи «не усыпляли» и «не встряхивали» только Баронина. Все такой же холодный, лѣнивый и равнодушный, онъ полусонно бродилъ по комнатамъ или полулежалъ на турецкомъ диванѣ въ своей квартирѣ и, когда кто-нибудь изъ пребывавшихъ здѣсь ночью птенцовъ проигрывался въ пухъ и въ прахъ, онъ тѣмъ же сонливымъ тономъ, позѣвывая, замѣчалъ ему:

— Что все продулъ?

Впрочемъ, онъ такъ привыкъ къ тому, что въ его домѣ «продували все!»

На кладбищѣ живешь — всѣхъ не оплачешь! Кромѣ того въ молодости онъ самъ однажды очутился въ положеніи человѣка, «продувшаго» все. Ему оставалось идти но міру пли пустить пулю въ лобъ. Онъ нашелъ третій исходъ и примкнулъ къ шайкѣ шулеровъ. Но, переставъ быть продувающимся игрокомъ и сдѣлавшись шулеромъ, онъ не пересталъ быть мотомъ: онъ прокучивалъ на ѣду, на вино, на лошадей и женщинъ сегодня все то, что надѣялся добыть завтра. Его кредиторы вѣрили въ это завтра и ссужали его деньгами сегодня. Правда, когда-нибудь должно было не наступить это завтра, приносившее расплату за сегодня. Но кредиторы не боялись остаться въ убыткѣ: онъ всегда равнодушно и лѣниво готовъ былъ подписать и двойной, и тройной вексель на завтра, чтобы только не отказать себѣ ни въ чемъ сегодня, и такимъ образомъ они уже давно получили съ процентами все, что онъ бралъ.

— Вотъ если бы ты не обманулъ меня на счетъ этой Хрюминой, мы бы ее теперь куда-нибудь за городъ и подхватили, замѣтилъ Баронину Поливановъ, выходя отъ Бореля и все еще сердясь, что Баронинъ прямо не сказалъ ему, что Евгенія Александровна «находится въ распоряженіи» баронессы фонъ-ІІІталь.

— Накатаетесь еще! отвѣтилъ Баронинъ, зѣвая.

Передъ Евгеніей Александровной открывался новый широкій путь…

V