Чужие-I (Одиночка)

- Да, Артур.

- А венчание я хотел устроить сразу после возвращения. В отпуске для этого как раз хватит времени. Я уверен, что в нашем батальоне помнят об этом и уже готовят подарки.

- Боже, - Даллас обнял голову руками. - Самого важного не помню. Голова не соображает.

- Не удивительно. Скоро уже пятый год, как мы носимся по космосу. И ты, брат, зациклился на обязанностях капитана и забыл о совсем других обязанностях.

- Забыл.

- Вот видишь.

- Но я прежде всего солдат, и мне нравится моя работа.

- Ты МНЕ это будешь говорить! Сколько времени и нервов требовалось, чтобы попасть на эту службу.

- Да. Отец был категорически против, а для матери, наверное, не было большей трагедии в жизни.

- Еще бы. Тебя ждала великолепная юридическая карьера. Ведь у тебя были и способности, и возможности стать неплохим адвокатом в Чикаго.

- Но мне не нужно было дело отца. Мне не нравится эта работа.

- Помню. Папа был вне себя от бешенства. Я, наверное, зря сказал ему, что перевожусь из университета в военную академию именно в тот момент, когда он замахивался клюшкой, чтобы ударить по мячу.

- Он тогда проиграл три тысячи своему компаньону.

- И сломал о мою спину четыре свои лучшие клюшки.

- О! Это было незабываемо! Мать лечила меня, наверное, месяц втайне от отца. Он даже слышать обо мне ничего не хотел. Его, конечно, можно понять. Все-таки единственный сын, продолжатель рода и дела. Он возлагал на меня слишком большие надежды. Но черт побери, он сам учил меня так жить!

- А-а-а, ты об этом. "Если быть, то быть лучшим". Да, тогда это было важно. А то, другое, было так же неважно, как и сегодня.

- Я понял, о чем ты. Когда я вернулся из первого полета, то застал его уже совершенно седым. А ведь прошло всего две недели. Но тогда это было неважно. Он сам бы перестал меня уважать, если бы я обратил на это внимание.

- Знаю. Тем более, что это мне очень понравилось. Новые друзья, новая легкая жизнь, легкие деньги, риск. Им, в конце концов, тоже было приятно осознавать, что их мальчик вырос.

- Короче, они успокоились.

- Внешне... да. Помнишь, мать очень быстро стала стареть. Начались какие-то странные, неизвестно откуда взявшиеся болезни. После второго полета я нашел дома двух стариков. Отец, правда, еще работал, но я видел, что это дается ему с большим трудом.

- Да. У его дела больше не было продолжателя, и оно стало ненужным. В общем, они смирились.

- Да, единственное, что их по-настоящему обрадовало и утешило, так это то, что я встречался с Сьюзен. И что у меня были в отношении нее очень серьезные намерения.

- Еще бы! Папа давно вел дела с ее отцом. Кажется, они даже были друзьями.

- Но Сьюзен была крепким орешком. Она ничего не хотела слышать о замужестве. К тому времени у нее тоже было свое дело, и я только и слышал: "Моя работа, работа, работа..."

- Боже правый, как я ревновал ее к этой проклятой работе!

- И сейчас ревную. Надеюсь, что Артур не даст маме заниматься ею.

- Да... - улыбка сошла с лица двойника. - А мы сидим в этой дыре и ждем смерти.

- Что? - Прежнее состояние тревоги вернулось к Далласу. - Нужно уходить отсюда!

- Пора. Эта тварь может в любую минуту сожрать нас, как уже сожрала Бретта.

- Нет! - взревел Даллас. - Эта мерзость не дождется такого ужина. Уходим, мать ее!

- Действуй, брат, - прозвучал голос двойника угасающим эхом откуда-то из-за спины.

Капитан подобрал фонарь и пополз к люку. Что-то липкое и вонючее промелькнуло перед самым лицом. Он отпрянул в сторону, выставляя вперед огнемет и нажимая на спуск. Пламя ухнуло, освещая следующий отрезок перехода. Духота и смрад снова навалились на Далласа, перед глазами опять заплясали разноцветные круги. Еще шаг - и рука поползла по какой-то липкой желеподобной слизи. Фонарь выскочил из рук и, ударившись о трубу, торчащую из стены, погас. Лишь коптящий факел огнемета тускло освещал пространство, искажая формы. Чье-то присутствие отчетливо ощущалось всем телом.

- Послушай, друг, тебе не кажется, что мы здесь не одни? - спросил Даллас.

Но в ответ неожиданно раздался голос Ламберт:

- Что у тебя там? Не молчи!

Капитан схватился руками за голову. Наушники были на месте, микрофон тоже. Только сейчас он услышал привычный шелест эфира. Словно, ничего и не было.

- Чертовщина какая-то, - прохрипел он. - Ребята, кажется, я все понял! Дерьмо! Это все - огромное вонючее дерьмо!

Даллас нажал на спусковой крючок.

...Рипли и Ламберт сидели у дисплея. На черном поле, расчлененном клетками, отчетливо мерцали две точки. Красная - Далласа, белая - чужака.

- Даллас, что там? Он прямо над тобой! Отвечай!

- У меня все в порядке.

Рипли со все возрастающей тревогой всматривалась в экран. Что-то в картине беспокоило ее, что-то было не так. Наконец она спросила:

- Ламберт, как ты определяешь, где тут верх, а где низ?

- Что? - Большие глаза подруги непонимающе посмотрели на нее. - Это зависит от полярности подключения... А вообще...

- Черт! Даллас, у нас проблема! Ты слышишь? - Рипли, как безумная, орала в микрофон.

- Я не понял! Ребята, в чем дело? Чужака здесь нет!