Чужие и свои. Русская власть от Екатерины II до Сталина

Клаузевиц точно сформулировал мысль о том, что: «Военное дело просто и вполне доступно здравому уму человека. Но воевать сложно». Поэтому вполне мог быть Верховным главнокомандующим и Николай II. Но «сложно» — это значит нужно очень много работать, чтобы обдумать, как сделать дело, и очень много работать для реализации задуманного. А «работать» — это, по мнению Николая II, не царское дело. Он, судя по воспоминаниям, принципиально работать не хотел и не собирался.

Поэтому командовал царь русской армией в Первой мировой войне с помощью все тех же парадов в тылу фронтов, правда, теперь он и жить стал большей частью в Ставке — возле своего штаба. Кстати, и водку стал пить не из хрустальных стопок, а из серебряных стаканчиков — небьющихся. Потому как в походе был царь! А это вам не хухры-мухры!

Само собою, Спиридович с восторгом описывает, как в поте лица трудился царь и в роли Верховного главнокомандующего, ну прямо как известный нам раб на галерах:

«Установившийся порядок дня Государя был таков. Вставал Государь в 7 часов и пил чай у себя в комнатах. В 9 часов, в фуражке и защитной рубашке с кожаным поясом в высоких сапогах, Государь выходил из дома и, поздоровавшись со стоявшими у подъезда часовыми, направлялся в Штаб, до которого было не более ста шагов. Его сопровождали: Дворцовый Комендант, дежурный флигель-адъютант и дежурный урядник конвоец.

У наружного подъезда Штаба Государя встречал с рапортом дежурный по Штабу офицер. Государь подавал ему руку и уже только в сопровождении дежурного входил в здание Штаба. На верхней площадке Государя встречали Начальник Штаба Алексеев и Генерал-квартирмейстер Пустовойтенко. Входили в зал. И на столах и на стенах карты. Алексеев начинал доклад.

После доклада Государь возвращался домой, встреченный Дворцовым Комендантом и дежурным флигель-адъютантом, и проходил в свои комнаты. В час Государь выходил в зал, где уже были в сборе все приглашенные к завтраку и свита. Государь здоровался и проходил в столовую. После завтрака Государь беседовал с кем-либо из приглашенных, что обычно весьма учитывалось, и затем, поклонившись всем, уходил в свои комнаты. В это время Государь говорил Дворцовому Коменданту о предстоящей прогулке; тот предупреждал меня и делались соответствующие мероприятия.

Около двух с половиной часов подавались автомобили, и Государь ехал, в сопровождении нескольких лиц свиты, на прогулку за город. Отъехав большое расстояние, Государь делал, обычно, большую хорошую прогулку пешком и возвращался домой лишь к чаю.

…В 5 часов в столовой подавали чай, на котором, кроме Государя, была только свита. После чая Государь занимался у себя в кабинете.

В 7 с половиной часов — обед с приглашенными, список которых составлялся гофмаршалом заблаговременно и утверждался Государем. После обеда Государь разговаривал с лицами, ему по моменту интересными, и удалялся в свои комнаты, откуда выходил к вечернему чаю в 10 ч., со свитой. После чая, поиграв иногда в домино со своими всегдашними партнерами, Государь, попрощавшись со свитой, уходил в свой кабинет, где занимался за полночь.

С первых же дней вступления Государя в командование самым близким для него лицом по ведению войны сделался Начальник Штаба генерал Михаил Васильевич Алексеев, которого Государь знал давно и к которому питал большую симпатию, называя его иногда “мой косой друг”».

Итак, вся работа с «косым другом» по командованию войсками занимала в день то ли час, то ли два до завтрака.

То, что на обеде присутствовали еще некоторые люди по вызову царя, не имеет значения, поскольку это у Сталина во время обеда решались и государственные вопросы, в связи с чем приглашенные к Сталину на ужин государственные деятели за столом сами за собою ухаживали — обслуга в столовую не допускалась.

А у царя завтраки и обеды тоже имели государственное значение, но иное. Это было поощрение лицам, приглашенным к столу царя, это была некая разновидность награды, а красиво отпечатанное меню завтрака или обеда было как бы материальным подтверждением, что награда вручена. Вот, к примеру, императрица, наконец, убрала от царя и самого Спиридовича, окончательно лишившегося доверия в ее бдительных глазах, но перед тем, как отпустить его из Ставки градоначальником летней царской резиденции — Ялты, царь все же поощрил Спиридовича царским завтраком: «31 августа я был приглашен к прощальному высочайшему завтраку. Я был в парадной форме. За завтраком была вся Царская Семья. Завтракали в палатке, в саду. Вот меню того памятного для меня завтрака.

На толстой бумаге, в восьмую долю листа, украшенной золотым государственным гербом, отлитографировано рукописью:

«Завтрак

31 августа 1916 г.

Суп-похлебка.

Пирожки.

Сиги на белом вине и раки с рисом.

Левашники с яблоками.

Слива.

За завтраком я встретился дважды глазами с Императрицей. Она потупила взор».