Чужие и свои. Русская власть от Екатерины II до Сталина

Тут удивительного ничего нет, многим известно, что в одном дворе можно держать сколько угодно кобелей, но две суки загрызут друг друга. Однако эта биологическая женская особенность понятна, поэтому мужикам нет оправдания. Ведь мужики становятся подкаблучниками по той же причине, по которой идут в батраки и бюрократы, — чтобы не быть хозяином и не отвечать за принятые решения по хозяйству. Таким мужикам все равно — хоть у барина холуем, хоть у арендатора батраком, хоть у жены под каблуком — лишь бы самому решений не принимать и за них не отвечать.

Но меня заставило вспомнить о женщинах то, что у кликуш голодомора в свидетелях одни старушки — именно они вспоминают про то, как большевики их голодом морили. А малороссийские бабы, эти исторически еще не такие давние амазонки, и по влиянию на своих мужей любых женщин мира за пояс заткнут. И надо бы украинским бабушкам вспомнить, как они пилили мужей: «Все люди уже волов порезали, мануфактуры в городе купили, а мы своих в артель отгоним?», «И чего тебе в степи на дядю уродоваться, пусть другие уродуются!» и т. д. Ночная кукушка лучше всех кукует, особенно украинская.

Мне могут сказать, что это дела давно минувших дней. Не скажите! Когда я приводил примеры управления людьми в книге «Три еврея», то даже тогда не догадался взглянуть на эти примеры с точки зрения свойств русского человека. Например, такой.

Я был начальником ЦЗЛ, а в этот цех входила аналитическая химлабратория, и ее убирали две технички, которые, по идее, должны были работать с 8.00 до 17.00. Но часть залов и комнат была задействована только днем, и было трудно, да и глупо убирать их, когда там уже работают люди. Поэтому одной техничке изменили график работы. Она приезжала первым автобусом в 6.00, убирала наиболее сложные в производственном отношении помещения, а затем убирала кабинеты, все это делала без перерыва, посему и уезжала домой в 14.00. А вторая начинала в 8.00, мыла посуду и убирала проливы реактивов и грязь, образовавшуюся по ходу дневной смены, работая до 17.00. И вот приходит ко мне вторая уборщица и жалуется на «несправедливость»:

— Почему той уборщице разрешают уезжать в два часа, а я работаю до пяти?

— Потому что та работает с шести и без обеда, а ты с восьми и с обедом.

— Это неправильно, пусто тоже работает до пяти.

— Но тогда же получится, что она работает не 8 часов, а 10.

— Ну и что?

— Послушай, может быть, вас менять? Одну неделю она будет работать с шести, а вторую ты.

— Нет, мне не нравится работать с шести, пусть она работает до пяти.

И я не смог ее убедить в справедливости этого графика: она пропускала мимо ушей все мои доводы, что по фактическому времени они работают одинаково, она требовала, чтобы они обе работали до пяти, иначе это «не справедливо». Я вынужден был прекратить разговор с ней, и она, обидевшись, спустя некоторое время нашла другую работу и перевелась в другой цех. Чем этот случай отличается от рассказа Энгельгардта о том, как делили работу невестки?

А вот еще случай. Автомобильный завод в Тольятти потребовал у нас ферросилиций ФС-45 фракции 20—80 мм, то есть в кусочках не менее 20 и не более 80 мм. Был построен дробильно-сортировочный узел, но при дроблении образовывалось 15—20 % кусочков до 20 мм, которые трудно было кому-нибудь сбыть и которые по этой причине возвращались на печь, лопатами сбрасывались на ее колошник и заново переплавлялись.

Мой тогдашний начальник, начальник металлургической лаборатории ЦЗЛ А. А. Парфенов, разработал и внедрил эффективный способ переработки этих кусочков. При разливке ковша с ферросилицием на разливочной машине эта мелочь дозировалась (подсыпалась с определенным расходом) под струю металла прямо в мульды в количестве, при котором она успевала оплавиться и составить со слитком одно целое. Этот способ дал возможность сократить расход электроэнергии, который раньше требовался для повторного расплавления мелочи в печи, и увеличить стойкость мульд. И все шло хорошо, пока мы ферросилиций фракции 20—80 не стали поставлять на экспорт.

В начале поставок возникли разногласия с фирмой, анализирующей наш металл за рубежом, и нас обвинили в том, что у нас кремния в сплаве на самом деле на 2—3 % меньше, чем мы указываем в документах. Мы с этим разобрались, но не сразу, а по получении тревожного сигнала было принято решение дробить для экспорта только металл, в котором не менее 45 % кремния. В марке ФС-45 разрешается иметь содержание кремния от 42 до 47,5 %, печным бригадам выгодно плавить металл с кремнием под верхним пределом марки, поэтому мы полагали, что проблем не будет — металл с кремнием 45 % и выше будет передроблен и пойдет на экспорт, а металл с содержанием ниже 45 % будет прямо в слитках отправлен «по Союзу».