Чужие люди

Билеты на самолет Иркутск – Москва были только через три дня. Супруга совсем покой потеряла, места себе не находила, и Леонид Сергеевич решил не ждать, сидя дома, эти три дня и отправился местным поездом (Кукушкой – остаток от задуманной еще в царское время Круглобайкальской железной дороги) до поселка Байкал, который стоит на реке Ангара. Интересно ехать по этой дороге: смотришь налево в окно поезда – и взгляд упирается в крутые склоны, ведущие на Олхинское плато; повернешь голову направо – озеро Байкал вроде как у твоих ног плещется, нервы успокаиваются. На Ангаре он пересел на катер и доплыл до Иркутска, любуясь байкальской тайгой. В аэропорту так и хотелось ему позвонить Вере, предупредить, что скоро будет у нее в гостях: то доставал телефон, то опять в карман пиджака убирал, но все-таки что-то удержало его от звонка. До его рейса было три часа, и он неспешно прогуливался взад-вперед не зная, чем себя занять. Среди пассажиров с чемоданами и сумками, то и дело подходящих к табло посмотреть, не задерживают ли их рейс, он обратил внимание на стоявших где-нибудь на видных местах девиц, всем своим видом показывающих, что они совершенно свободны и никуда не торопятся. По одежде и бросающемуся в глаза макияжу Леонид Сергеевич понял, что это женщины определенной профессии. «Вот бы родители узнали? Беда-то, какая!»

Билет до Москвы он специально купил на ночной рейс с таким расчетом, чтобы у Веры быть пораньше утром, часов в шесть. «А то уйдет на работу и жди, когда вернется».

В Москве он долго плутал от дома к дому, тщетно пытаясь найти тот, что указан в записке Семена: дома похожие, прохожих в столь ранний час с огнем не сыщешь, а и те редкие встречные, которые попадались на улице, отвечали отрывисто, быстро: «Не знаю», – и бежали дальше – очевидно торопились на работу. Пожалел Леонид Сергеевич, что у таксиста не уточнил нужный дом. Вышел на дорогу и стал голосовать, вроде как такси ему нужно. Так, с помощью проезжавшего мимо таксиста, у которого был навигатор, удалось ему найти нужный дом. Было точно шесть часов утра. На всех подъездах кодовые замки, просто так не войдешь. Только одна старушка сердобольная со словами: «Старый, а туда же», – впустила его в подъезд.

Леонид Сергеевич поднялся до нужного этажа, долго звонил в дверь нужной квартиры. Думал уже ждать, сидя на ступеньках лестницы, как дверь вдруг открылась и на пороге показалась девица с заспанным видом лет этак двадцати двух-двадцати четырех, в ночной рубашке, в расстегнутом халатике и со следами вчерашней косметики на лице.

– Кого тебе? – спросила она Леонида Сергеевича, широко зевая.

– Мне бы Веру увидеть. Ведь она здесь живет?

– Верка-то? Здесь, здесь, только ты, старый, рано приехал, они втроем с Машкой и Алисой вчера поздно по звонку уехали, еще не пришли. Думаю, часа через два вернуться, – ответила девица и захлопнула дверь.

Леонид Сергеевич посмотрел на часы и решил ждать на лестнице – только этажом выше – опасаясь, что если выйдет из подъезда, то потом снова войти будет сложно. Отодвинув в сторону консервную банку, полную окурков, стоявшую на подоконнике, расстелив газету, достал бутерброды и позавтракал. Затем присел на ступеньку и, прислонившись к стене, задремал. Снилось ему, как гуляет он с Верой – она тогда совсем маленькая была – по берегу озера. Вера бегает вдоль воды, резвится, а нет-нет, да и плеснет из ладошки на отца холодной байкальской водой, и хохочет, остановится не может:

– Папа, папа, – кричит. – Мокрая?

Вдруг он слышит голоса девичьи. Девчонки, похоже трое, поднимаются по лестнице и спорят о чем-то, и не просто спорят, а такими ругательствами, многие, из которых он и в жизни-то не слышал. Прислушался, среди голосов и Верин голос и та же ругань. И поразило его, что девочки не ссорятся, а просто так общаются между собой. Хватило нескольких мгновений, чтобы он все понял: заспанная девица в дверях, «вечером по вызову уезжают», с работы только утром возвращаются, и словечки, которыми девочки разговаривают.

Встал он с лестницы, отряхнул брюки и решительным шагом пошел вниз, навстречу девичьей компании. Услышав звук шагов сверху, те сразу притихли. Леонид Сергеевич, спускаясь, уже вплотную приблизился к компании девчонок (впрочем, они были очень разновозрастные) и только тут услышал:

– Папа! Отец!

Одного взгляда на дочь хватило Леониду Сергеевичу, чтобы утвердиться в своих догадках о том, чем она занимается. Он прошел сквозь девчонок и только затем, обернувшись и посмотрев дочери в глаза, тихо сказал:

– Нет у тебя, Вера, теперь ни отца, ни матери – забудь, гуляй и дальше.

Ничего не сказал больше Леонид Сергеевич, но слова эти, а особенно взгляд ее: сытый и развратный, как ножом резанули по сердцу, вышел из подъезда и быстрым шагом направился к шоссе, такси ловить. Окно на третьем этаже лестничной клетки вдруг открылось, и Вера вся в слезах стала звать его:

– Папа! Папа! Отец! Ну, я прошу тебя, не уходи так!

Такси на дороге не было, и Вера успела выбежать из подъезда и нагнать отца.