Чужие маски

— Все верно, Тони.

— Если будет девочка, назови Мелиндой?

— А если мальчик?— Ганц.

Лиля улыбнулась.

— Хорошо, Тони. Обещаю.

Ей несложно было это пообещать, чем эти имена хуже всех остальных — или лучше?

Назовет. Даже врать мужу не придется, Ганц Тримейн — их близкий и хороший друг. И вообще ей не придется ничего врать.

Миранда знает о ее беременности, Джерисон тоже догадывался, она это видела. Не будет ни подозрений, ни намеков, ее семья сумеет ее защитить. Да и сама Лилиан не даст себя в обиду.

Ганц?

Пусть будет Ганц Иртон. Хорошее имя.

— Возьми меня за руку, пожалуйста.

Лиля сжала ледяные пальцы, и подумала, что все не так плохо. Тони скоро умрет — и это ужасно, но хотя бы не будет мучиться несколько дней от боли и гнить заживо.

Жутковатый выбор.

Лиля наклонилась и коснулась губами губ умирающего мужчины.

— Я тебя никогда не забуду, Тони.

— Тебе будет сложно это сделать.

— Когда-нибудь, может, через десять или двадцать лет, я не знаю, я обязательно расскажу малышу о тебе. Обещаю.

Она соврала?

Ради этого выражения в глазах умирающего, она солжет где угодно. Лиля уже ни о чем не жалела.

❖ ❖

Тони умер перед рассветом.

Вечером он впал в беспамятство, потом начал бредить, а к рассвету, в самый темный предрассветный час его не стало.

И все это время Лиля сидела с ним рядом.Сжимала холодные тонкие пальцы, грела их в ладонях, рассказывала...

ф &

ф &

к

к

О том единственном, о чем было бы интересно Энтони.

О детях.

Какие они бывают, когда родятся, как они растут, как будет расти его сын, как она будет о нем заботиться, кор- 1 мить, купать, как она заботилась о первом сыне, не доверяя его нянькам, так и о втором будет заботиться.

А потом он будет воспитываться вместе с другими детьми. У них детей много.

Трое родных по крови — один свой и двое от сестры 5 Джерисона, куча вирманских, и Анжелина недавно родила, их дети могут играть вместе, ребенок принцессы — это ведь подходящая компания...

Она не замечала слез, текущих по щекам.

Да и не так уж много их текло, если честно. Истерика не может длиться вечно, а организм не всесилен. Жидкость ему и самому нужна, так что не больше пары минут слезоразлива в час.

Тони слушал.

Потом впал в беспамятство, но Лиля все равно продолжала говорить.

Оторвалась она один раз и ненадолго, чтобы развести костер.

Оттащить Энтони с поляны с трупами ей было не под силу. Только не сейчас, когда она беременна, ей еще тяжести поднимать не хватало. Значит, надо размести хороший костер, чтобы падальщики не явились. И нё спать.

Лиля говорила, иногда дремала прямо сидя, в таком особом состоянии, в котором пребывают врачи на дежурстве — или молодые мамы у кроватки ребенка.

Вроде бы спишь.

Но первый же шорох, первый же звук, и сна, как не бывало.

Так Лиля и просидела всю ночь.

А под утро Тони ушел.

Это было тихо-тихо, всего лишь вздох — и мужчины не стало.

Лиля медленно прикрыла ему глаза — и позволила себе поплакать целых пять минут.

Прощай, Тони.

Надолго, увы, истерики не хватило.

Хорошо бы, но нельзя. Надо для начала выкопать могилу.

Сабля Лофрейна услужливо помогла в этом сложном деле. И вырезать квадрат дерна, и повыковыривать куски лесной земли... хорошо, сосны. Песок копать легко, можно даже отгребать руками. Что Лиля и сделала.

Через несколько часов была готова глубокая — около метра в глубину — яма.

Лиля нарезала лапника, уложила его на дно ямы, а потом перекатила тело Лофрейна. Заодно и обследовала, натура медика опять взяла вверх.

Ага.

Перебит позвоночник. Изодрана селезенка, разнесен в хлам кишечник, если бы Тони хоть половину сигналов чувствовал, орал бы в голос. И — да.

Кровопотеря, от которой он и умер.

Слишком много сосудов было повреждено, внутреннее кровотечение, такая штука. И остановить не получится, и глюкозы нет, прокапать бедолаге, и переливание крови не сделать.

Нет шансов.

Тащить Тони она не могла, спихивать в яму ногами не хотелось. Пришлось опуститься на колени и перекатывать,уподобившись жуку-навознику. Шарики, конечно, катаются легче, но где ж ей столько навоза взять?

Кое-как Лиля перекатила тело Тони к яме, потом осторожно, придерживая за руки, спустила вниз, на лапник.

Барон улегся кривовато, но слезать и укладывать?

Нет уж, одного раза вылезти ей хватило, и так тяжело было. Лиля молча перекрестила могилу. Потом сотворила все местные знамения, какие помнила, помолилась...

Христианских молитв она все равно не знала, да и какое Тони дело до Христа? Не было его в этом мире, и не будет, наверное. У них своя вера.

Лиля набросала сверху лапник, накидала полынь... она не была уверена, что это отпугнет падальщиков, но — вдруг?

Все же едкий запах.

И принялась засыпать могилу.

Паршиво, что тут еще скажешь? Просто — паршиво.

И устала она сильно. Надо бы отдохнуть, перекусить — с вечера она ни крошки не съела, скоро желудок сам себя переварит, она же сейчас ест за двоих...

Время скорби оказалось недолгим, наступало время хлопот.

ГЛАВА 6

Ативерна, Лавери