Чужие миражи

А вот это уже идея. Наша схема передачи заказа подразумевала соблюдение полной анонимности с обеих сторон, однако у меня оставался резервный канал связи. На всякий случай. Шанс дохленький – адрес наверняка липовый, арендованный «на раз», но попытаться все равно стоит.

– Олежка, ты молодец! – Искренне говорю я. – Я об этом вообще не подумал.

– А о чем-нибудь ты вообще думаешь? Временами?

– Ага! О бабах. Причем постоянно. Этого достаточно?

Мы с Олегатором дружно расхохотались.

– Кстати, о бабах. Набрел я тут недавно на один порносайт…

Разговор под все усиливающимся влиянием потребляемого нами напитка постепенно переместился в привычное для подобных бесед русло. Давно подмечено, что люди, так или иначе плотно связанные с программной индустрией, могут полноценно общаться только о двух невзаимосвязанных категориях: о компьютерах и о женщинах. О первом – подолгу и конкретно, о втором – изредка и отвлеченно. В полной мере эта философская сентенция относилась и к Олегатору. Ну не клеились у нас разговоры на другую тематику после третьей бутылки, ну никак не клеились. Вместе с тем пиво брало свое: проблемы понемногу отошли на второй план, и мир вокруг стал казаться более прекрасным и приветливым.

– Ты, это… Поосторожнее, что ли… – Произнес я, из последних сил стараясь припомнить, что еще я собирался сказать Олегу на прощанье. Что-то ведь собирался? Нет, не помню. В голове была вата, асфальт под моими ногами равномерно покачивало приятным легким прибоем, желудок грела изнутри мягкая теплая печка.

Мы стояли возле стеклянных дверей станции метро, за которыми уже маячила уборщица в ситцевом синем халате, возила обмотанной мокрой тряпкой шваброй по гранитному полу, недовольно поглядывала на нас из-под цветастого платка. Дождь кончился, пахло свежестью и мокрой листвой, из-за расступавшихся туч показались бледные на синевато-черном питерском небе звезды.

– Иди, а то закроют. – Олег тоже удерживал вертикальное положение тела явными усилиями воли. – И сам, того… Ну в общем, давай.

Я крепко пожал протянутую мне руку, посмотрел, как Олег, что-то насвистывая себе под нос, зашагал к дому – ему недалеко, всего две остановки, – и вошел в вестибюль. С трудом нащупал в кармане жетон – под руками все время путалась какая-то мелкая ерунда – со второй попытки попал им в щель турникета и под пристальным, недобрым взглядом постового милиционера ступил на эскалатор.

Переход на третью линию уже, разумеется, закрыли. Я вышел на станции «Гостиный Двор» и зашагал к площади Восстания пешком. Невский светился разноцветным маревом реклам, из распахнутых дверей ночных клубов и ресторанов доносилась приятная музыка, создавая неповторимую праздничную атмосферу, благодаря которой мое настроение становилось с каждой минутой все лучше и лучше. И вот это мы променяли на неумело нарисованную картинку? Неужели там, в царстве чужих миражей, нам лучше, чем здесь? Чужие миражи… Как-то странно это звучит.

На тротуарах Старо-Невского тут и там встречались небольшие группы девушек, жавшихся к стеклянным витринам троллейбусных остановок. Квартал свободной любви. Низкие цены, высокое качество обслуживания. Вон, светло-серый «Мерседес» прямо по курсу неторопливо скользит вдоль поребрика, наверное, выбирают девчонку посимпатичнее. Ну, флаг вам в руки. И барабан, как говорится, в соответствующее место.

Шикарная иномарка ехала действительно не спеша, вскоре я нагнал ее, несмотря на то, что направлялся к дому прогулочным шагом, не особенно торопясь. «Мерс» чуть увеличил скорость и поравнялся со мной, теперь мы двигались параллельными курсами. Неприятный маячок тревоги тонким зуммером запел где-то на уровне затылка. Совпадение? Или – пугают? От этих бритоголовых можно ожидать всего, чего угодно. Когда у молодых парней, и без того считающих себя полными хозяевами жизни, в крови начинает играть алкоголь, они утрачивают над собой всяческий контроль. А в свете последних событий…

Нет, лучше показаться посторонним людям полным идиотом и параноиком, чем…

Чем что-нибудь другое.

Кажется, я начинаю стремительно трезветь. Внутренне напрягшись, сконцентрировавшись, чуть ускоряю шаг и сворачиваю в первую попавшуюся подворотню. Затем рывком ныряю за узкий выступ, к которому крепятся петли тяжелых чугунных ворот, уже много десятилетий назад намертво утонувших в растрескавшемся старом асфальте.

И за моей спиной раздается короткое тявканье автоматной очереди.

В лицо бьет тугой фонтан извести и цементного крошева.

Сердце сковывает липкий, холодный страх.

08

На улице слышен скрипящий шелест прокручивающихся на оборотах шин, машина отъезжает, доносится запоздалый женский визг.

Проходные дворы. Я вырос здесь, я знаю их наизусть.

Инстинктивно стараясь держаться в тени угрюмых каменных стен, пытаясь не бежать, чтобы не привлекать внимание случайных свидетелей, ныряю из одного «колодца» в другой, тороплюсь оказаться в ближайшем переулке. Подсознательно хочется очутиться как можно дальше отсюда, бежать, бежать, бежать…

И что потом?

Не знаю.