Чужие миры

Закинув старую одежду в угол и набросив темный шерстяной плащ, Воислава спустилась вниз. Народ, явно празднуя счастливое спасение от стихии, гулял на славу: с размахом, дракой и, как водится, крайне плачевными последствиями для хозяйства Семина. Все ближние места были заняты, но чуть поодаль, у стены, Воислава разглядела только двоих сидящих за большим крепким столом. И это в забитом-то зале?! Одни они сидели явно неспроста, но ожидание других свободных мест казалось делом не столько долгим, сколько напрасным, а потому, вздохнув, она направилась прямо к ним…

Расставшись со спутниками, Титамир, нахлестывая коня, помчался в Миронол. Перед глазами стояло прощание с Малитой, ее слова, звучавшие словно обещание. Некстати в памяти всплыла шутливая полупросьба-полупредупреждение не задерживаться слишком долго. И хотя ветреный воин не был склонен к долгим привязанностям, на этот раз все, даже его друзья, обычно встречавшие новое увлечение циничными улыбками и затаенным сочувствием, вполне справедливо считали дело женитьбы решенным. Да и сам Титамир с опозданием и неохотой, но таки склонялся к этой же мысли.

Влетев в деревню, он галопом направил Вихря прямо к дому ее родни, по пути едва не задавив нескольких селян и заставив встать посреди дороги тяжелую повозку. Впряженная в нее лошадка, низкорослая и тихая, отказывалась внимать приказам своего хозяина, даже несмотря на угрожающий свист кнута над головой. Темная полоса, промчавшаяся перед самой ее мордой, напугала кобылу так, что она сначала застыла, а потом вдруг неожиданно понесла. Раздались тревожные крики, женский визг и повозка опасно накренилась, а потом и вовсе завалилась на бок, роняя на землю приготовленные на продажу серые тюки.

Позади послышалась отборная ругань, но Титамир, и не подумав останавливаться, осадил коня лишь возле знакомых ворот.

Спрыгнув на землю, он распахнул как всегда незапертую дверь и крикнул:

– Малита, встречай! Я вернулся.

Всплеснув руками, к нему подбежала Залишна, крепко обняла и уткнулась в плечо. Лицо женщины было одновременно и радостным, и напряженным. Глаза она отводила, пряча взгляд, даже голос прозвучал как-то незнакомо, резанув ухо странной надтреснутостью.

– Титамир! Неужели приехал… – Вдова неуверенно улыбнулась и потянула его на скамью. – Устал с дороги, знаю.

Недобрые слова рвались с языка, но она сдерживала себя, боясь накликать беду. Соседи проходили мимо, заглядывали во двор, и тихий шепоток молотом бил в спину, предупреждая, что правды не утаить. Слишком мал Миронол, вся жизнь на виду. Не скажет она, непременно найдутся другие.

Вдруг решившись, вдова вскинула голову. Сказала твердо и устало:

– Малиты нет. Не живет она здесь больше. И хорошо, что так.

– Это как "не живет"?! – напрягся Титамир. – Да где она?

– Полторы недели тому замуж вышла, – медленно проговорила Залишна и успокаивающе погладила воина по плечу. – Сказала, что зря тебя ждала, когда тут такое счастье под боком. Вот и правильно. Пусть лучше его мучает, чем тебя.

Титамир помолчал минуты две, потом недобро прищурился, обронив лишь одно слово:

– Верну.

– Зачем? – удивилась вдова. – Не стоит.

Она сказала это так спокойно и уверенно, что он понял – дороги назад нет. И тут же растерялся:

– Ведь обещала…

Ветерок взъерошил короткие волосы, закружил по двору пыль, надеясь привлечь к себе внимание. Титамир тупо смотрел в одну точку, не зная, что еще сказать, да и стоит ли, когда и так все ясно. День померк, ритм биения сердца замедлился, а вместе с ним и жизнь.

– Кто же муж? – с некоторым опозданием оскорбленно спросил он и заскрежетал зубами от боли предательства. Правда, в глубине души еще теплилась слабенькая надежда, что Малиту можно вернуть. Если захотеть. А он хотел.

– Вирон Милонянович, – осторожно ответила женщина.

– Купец?! – поразился Титамир. – Но ведь она отказала ему три года назад. Меня когда повстречала.

– Тогда отказала, а теперь приняла.

Залишне сделалось не по себе от его вспыхнувшего взгляда и она поспешно зачастила, надеясь оттянуть развязку, сбить вздымающуюся волну гнева.

– Один ты в ней хорошее видел, а я, мать, знаю, кто она самом деле, хоть и дочь мне. Глядя на твою любовь, думала, переломится, получше станет, да нет.

– Но почему? – вновь тупо спросил Титамир. – Понимаю, два года не виделись, большой срок. Может, сам виноват, что так произошло, но все равно…

Он поднялся со скамьи, поправил меч, задержав руку на широкой рукояти.

– Узнаю, – твердо произнес воин, кривя губы в горькой усмешке, – пусть сама все скажет.

Вдова подскочила следом, ухватилась за руку, судорожно соображая, что бы еще такого сказать, лишь бы не дать ему уйти.

– Не пущу! Ты мне всегда как сын был, – из глаз доброй женщины вмиг брызнули слезы, – дороже родной дочери. Не хочу, чтобы она и тебе жизнь поломала. Элина вон на тебя заглядывается, только вчера прибегала, спрашивала, не вернулся ли.

– Элина? – Титамир невидяще уставился в землю. – Пусть так, но я все равно спрошу.