Чужие пространства

Что-то происходило в темноте. Кто-то здесь был еще. Кто-то огромный. В тесном пространстве тамбура распространился отвратительный запах зверя, до меня донеслись похожие на чавканье звуки. Я выстрелил в потолок три раза подряд, надеясь при свете коротких вспышек выстрелов рассмотреть хоть что-нибудь.

Но каждый раз отчетливо видел лишь пустой тамбур. Никого тут не было, кроме меня.

Не было даже Лоуэлла. Он исчез, растворился в этом кошмарном, полном звериной вони мраке. Запах постепенно рассеивался. Вскоре под потолком слабо засветилась лампочка аварийного освещения.

Я был один в тесной металлической коробке тамбура. Только черное пятно свежей крови все еще напоминало о разыгравшейся здесь трагедии. Лоуэлл бесследно исчез.

Судя но восстановленному освещению, аварийные системы корабля действовали и неплохо справлялись со своими обязанностями. Если ремонтникам удастся проложить резервную линию питания на компьютер до того, как я проникну в рубку, наша песенка спета. Восставших рабостов разделят на маленькие группы и поодиночке удушат, перекрыв подачу воздуха. А потом они займутся мной.

Лихорадочными движениями я рылся в своей сумке, отыскивая лазерный паяльник; но пытаться открыть им дверь главного тамбура рубки - все равно что ковырять зубочисткой в ухе слона. До того, как кончился заряд в батарее паяльника, мне не удалось вскрыть даже первый защитный слой. А время продолжало свой неумолимый бег, и где-то внизу захлебывалось обескровленное восстание. Гибли доверившиеся мне люди...

Я метался по узкому пространству лифтовой площадки, каждую секунду ожидая полого нападения. Странно, что они медлили, странно, что Лоуэлл был один и что он бесследно исчез. Слишком много странностей накладывались одна на другую в этой невероятной истории и, кажется, я кое-что начинал понимать.

В плотной, сопротивляющейся пелене мой мозг упрямо складывал отдельные фрагменты фактов. Сквозь боль и глухую блокаду извлекал разрозненные куски воспоминаний. Я словно видел огромную черную руку, ведущую меня сквозь все препятствия к известной только ее хозяину цели...

И вдруг, будто подтверждая мою ужасную догадку, дверь рубки медленно, со скрипом, поползла в сторону. Сработал обесточенный механизм, уступая неведомой силе. С кряхтеньем подалась метровая металлическая плита, и как только щель стала достаточной, я бросился в рубку, забыв про все свои опасения. За моей спиной дверь с глухим стуком встала на место, словно сила, давившая на нее, внезапно исчезла, и сжатые гидравлические поршни с лязгом захлопнули многотонную громаду...

В рубке стояла замогильная тишина. Светилась лишь та часть панелей, где располагалось ручное управление.

Что бы ни случилось со мной, я не мог обмануть ожиданий тех, кто мне доверился.

Чего бы это ни стоило, я должен был довести план до конца.

Восстановив ситуацию на перекрытых нижних палубах, я намертво заблокировал входную дверь... Теперь следовало запустить двигатели и вручную увести корабль из опасной зоны. Вахтенный журнал уже сообщил мне, что компьютер успел-таки приступить к отправке аварийного сообщения до того, как взрыв оборвал питание.

Даже нескольких букв этого сообщения будет достаточно, чтобы здесь оказалась эскадра патруля.

Мониторы, напрямую не связанные с обесточенным центральным компьютером, услужливо развертывали передо мной картину завершающегося сражения.

Отряды Стрима уже очистили от охранников нижние палубы. Обошлось им это недешево. Хорошо вооруженные солдаты отчаянно сопротивлялись, не надеясь на пощаду от своих бывших рабов. Лишь после того как группа отборных бойцов во главе со Стримом захватила арсенал "Рендболла", положение решительно изменилось.

В конце концов Гагаров отдал приказ штурмовать рубку, поняв наконец, откуда исходит главная опасность, С гораздо большим успехом его ремонтные роботы могли бы попытаться взобраться ни вершину Монблана. Им не удалось даже пробиться через коридор.

Включенные мной вручную автоматы защиты уничтожали всех роботов еще до того, как они приступали к делу. Эта неудача окончательно деморализовала противника.

Гагаров капитулировал. Оставалось последнее, самое важное дело: найти надежное укрытие для "Рендболла".

На экране картограммы, одна за другой, проплывали схемы ближайших созвездий. Все они были слишком далеки для нас.

Невозможность оверсайда сделала огромный корабль совершенно беспомощным.

И только сейчас, наверное, впервые в своей штурманской практике, я почувствовал, какие гигантские расстояния отделяли звезды друг от друга. Я не успел еще прийти ни к какому решению, когда у дверного табло вспыхнул сигнал вызова.

Схватка закончилась. Пора было подводить итоги и вырабатывать план дальнейших действий.