Чужие руки

«Когда-то давно, средь ручьев и пенья птиц, родился поэт, восхищенный земной красотой, воспевающий ее строками своими, но этого ему, казалось, было мало. Умер поэт от невыраженных чувств, но родился в нем певец, слагающийдивные баллады средь холмов и долин, но не мог он словами слиться с тем миром, что так восхищал его. От тоски в поиске погиб и певец, породив музыканта, играющего звуки ветра, тающие в пении птиц. Звуков тоже было мало, они не могли отразить все, что окружало. Бросил он музыку и умер, но породил художника, что линиями и красками отражал окружение, но ему не хватало рельефа. Тогда умер и художник, родив скульптора, ваяющего разные фигуры из мрамора и глины, от антилопы до изгиба прибрежной волны. Но чем больше он лепил и высекал, чем больше создавал и повторял форм, тем больше думал о причинах такого строения. Прекрасное стало загадкой, той самой загадкой, что хотелось понять, тогда на смену скульптору пришел ученый, исследователь, изучающий глубины всего, вникающий в строение и суть, но нашел он то, чего нельзя было увидеть глазами и понять одними лишь исследованиями. Эмоции, чувства и что-то большее породили в ученом сначала психолога, а затем и философа, но пустая философия из фраз и умных размышлений утомляла его самого и не имела успеха у тех, кто были вокруг. Наблюдая, как искажаются в чужих умах его мысли, он умолк, перестав поражать мир своими рассуждениями, но в поисках выражения всего того, что роилось в его голове, он начал писать, стремясь словами описать и мысль, и краски, и форму, даже звук. Тогда родился писатель, что в стопках бумаги мог спрятать целый мир, но даже он порой уставал, отражая в себе все, чему научился в прежних воплощениях, не мог быть всеми, не зная уже кем еще можно было обратиться. Цепляясь за жизнь, он старался писать, но руки слабели с каждой строчкой...

Лежа в высоких травах луга, средь душистых цветов, он улыбался лучам солнца, сливаясь с миром, что его окружал. Он больше не был писателем или поэтом, художником или искателем истины. Он был человеком - частью мира, способной творить, жить и чувствовать»

Рита выдохнула, понимая, что то не просто записка, не отрывок из какой-то книги, это нечто написанное самим Иваном. Строгим, суровым Иваном, что стучал гипсом по столу, хмурился, грубо ругал девочек с мокрыми зонтами в переполненной маршрутке. Этот самый Иван Северин, которого она уже неплохо знала, оказался романтиком, и Рита ушла в мир его короткий историй. Она читала про девушку в трамвае, про людей, которые о чем-то говорили, а потом буквально проглотила историю человека, игравшего со Смертью в шахматы, чтобы вернуться к жизни.

– Что ты делаешь? – спросил внезапно Иван.

Он появился в палате неожиданно, прислонившись плечом к стене, замер, стоя на одной ноге.

– Это все ты писал? – спросила Рита, не веря, что этот суровый небритый тип может вообще писать истории.

– Я, только хватит читать эту чушь, ладно?