Чужие сны

– Держитесь крепче, – предупредил проводник и, взяв лошадь за уздечку, повел вниз по вырубленной в скале лестнице. Копыта скользили, и Алекс испугалась, что ее лошадка не удержится на стершихся ступенях. Захотелось почувствовать под ногами твердую землю. Ник спешился и повел свою лошадь.

– Муж мадам хороший наездник, – одобрительно сказал проводник.

– И сильный, – добавил другой.

«Да, очень хороший наездник, но не ее муж», – сердито возразила про себя Алекс и кивнула, криво улыбаясь. Здесь должен был быть ее муж. Но она не будет думать ни о Егоре, ни о его мамочке, ни о Кристине…

Почти в конце лестницы, в неглубокой пещере, расположились торговцы, предлагавшие туристам монеты, бусы, бедуинские платки и женские портреты с закрытыми наполовину черными платками лицами, на которых были видны только подведенные сурьмой глаза.

Ник расплатился с проводниками. Старик бедуин тут же помог сесть в седло следующему туристу, отдыхавшему в тени скалы, и повел свою лошадь вверх по каменной лестнице – обратно в горы.

Старая бедуинка пригласила их присесть в тени и с интересом разглядывала Алекс.

– Мадам похожа на арабскую женщину. Те же разрез глаз и брови, – сказала она по-английски, когда Алекс убрала платок с лица и сняла очки.

– Говорили, один мой предок привез из путешествий по Аравийской пустыне жену, – беззаботно ответила Алекс, улыбаясь красивой бедуинке.

– Зеленоглазую? – с недоверием спросил Ник. Она пожала плечами: не хочешь – не верь. Можно, конечно, сказать, что она ничего о себе не знает, кроме маминых сказок. Может быть, она придумала это узнавание пустыни или ей просто хочется принадлежать к чему-то?

Любопытный Ник не унимался:

– Вам, наверно, легко дышится в этом мире, все принимают за свою.

– Конечно, я вернулась. – Алекс весело кивнула и взяла из рук молодой женщины, вышедшей из-за занавеса, служившего дверью в укрытие, стаканчик с чаем. С удовольствием сделала глоток:

– Пейте, не бойтесь!

Ник осторожно попробовал приторно-сладкий напиток с листочками мяты и еще каких-то трав. Женщины внимательно смотрели на обоих и, переглядываясь между собой, странно улыбались.

Алекс купила пару «старинных» фигурок, покрытых патиной и рыжей пылью, сунула в кармашек рюкзака.

– Определенно, подделка, – заметил Ник.

Она поднялась на ноги, стряхнула пыль с брюк, улыбнулась и тихо сказала старой бедуинке на прощание:

– Хочу превратиться в песчинку и остаться здесь навсегда.

– Не бросайте меня, я здесь совсем чужой, – попросил шутливо Ник, догоняя ее. – Что вы сказали ей на прощание?

– Это секрет.

Спускаясь с вершины хребта в долину, увидев плоские камни с прорезанными в них желобами, Ник стал рассказывать, что арабы до принятия мусульманства приносили кровавые жертвы богине Аль-Уззе, богине планеты Венера. Набатеи называли ее Хан-Уззай. Говорил без умолку, вспомнил все, что знал, может, даже нафантазировал.

Еще немного, и они дойдут до места встречи, Алекс поблагодарит его, сядет в сторонке и больше не заговорит. Она вообще редко говорит с кем-то, больше слушает или делает вид, что слушает, а на самом деле живет совсем в другом измерении и здесь – случайная гостья. Заблудилась в этом мире, потерялась…

Они почти столкнулись – так резко Алекс остановилась.

– Там, в кафе, ваши друзья. – Она указала на столы под навесом. – Теперь можете меня отпустить бродить в одиночестве.

Их заметили, замахали руками, приглашая присоединиться. Ник не успел возразить, как она скороговоркой произнесла:

– Спасибо и не беспокойтесь, не потеряюсь, – загадочно улыбнулась. – Я же вернулась… – помахала его друзьям и пошла в сторону амфитеатра. Бросила посреди дороги: спасибо и до свидания, а он остался стоять – онемевший, растерянный. Да что с ним не так?! Зачем ему проблемы? Надо довезти эту странную барышню без приключений до отеля, сдать на руки Варваре и ее опухшему от постоянного пьянства мужу, и пускай уж дальше сами…

Развернулся, пошел, широко улыбаясь, в сторону привычной жизни, в которой Борис, развлекая барышень, громко декламировал Бунина:

За мертвым морем – пепельные грани

Чуть видных гор. Полдневный час, обед…

Ник поморщился: сейчас Борис устроит целое представление.

– Ну, благородный рыцарь, – перестал читать стихотворение лучший друг Ника, – куда подевалась одинокая дама, которую ты так усердно опекал? Сбежала?

– Куда она так понеслась? Ты напугал ее сильнее бедуинов? – спросила громко Дина.

– Вот бедуины ей как раз больше по душе, – ответил Ник, почему-то чувствуя себя предателем. Так ей и надо: «Я не потеряюсь». Сел за стол, закурил сигарету.

– Он выкупал кобылу в Иордане…

– Как это он ее «выкупал»? В чем? В Иордании? – перебила Бориса Лана.

– В реке, дорогая, выкупал, – снисходительно произнес Борис, только по головке не погладил маленькую невежду, и продолжил: — И сел курить. Песок, как медь, нагрет…