Чужие сны (полный вариант) (СИ)

...Как холодно. Но холод не промозглый, а наоборот - освежающий. Бодрящий. Темное небо, но не ночное. Это даже не вечер. Просто оно тут всегда такое. Небо здесь кажется низким, облака близкими, словно нарисованными акварелью. И от этого здесь всегда уютно. Как дома. Хотя, почему - как? Это и есть наш дом - тринадцатый месяц, надежда ясаков. На глазах - тень, но это не от того, что очки запотели. Просто тень башни Бин падает здесь на все. И положение солнца тут не при чем. Солнца тут нет. Оно будет позже, когда тринадцатый месяц закончится. И солнце будет, и звезды. Но они будут другими. Близкими. Потому что мы, оказывается, умеем летать. Это просто. Еще проще, чем ходить...

Я очнулась от ощущения влаги на лице. Открыла глаза. И увидела небо. Совсем другое небо. Высокое и белое. Падал легкий снег и таял на моем запрокинутом лице. Вокруг, сколько хватало глаз, был заснеженный лес. И - дорога, уходящая к горизонту.

- Где мы? - спросила я.

Олег держал меня на коленях, а сам сидел прямо в снегу.

- Все в порядке? - спросил он, и, получив кивок, ответил, - мы почти в Белоозерске.

- И долго я?..

- В пределах нормы. Маргелов не стал бы так рисковать, если бы не был уверен, что ты выдержишь.

- Я выдержала, - согласилась я, - а теперь не скажешь мне, чего именно я выдержала?

- Потом, - сказал он, - едем. Холодно здесь. И сыро. Влад все тебе расскажет и покажет. Боюсь, по-другому теперь просто не получится. Наша поездка оказалась гораздо более... информационно значимой, чем я рассчитывал, - признался он.

- Ага, - кивнула я. Немного помолчала и добавила, - Знаешь, люблю фильм "Звездные войны". Там в конце каждой серии наши одерживают убедительную победу. И после этого положение становится еще хуже.

- Не смотрел, - признался Олег, - но если все так, как ты говоришь, нужно будет прокрутить. Интересно понять, где они все время ошибались.

- Я тебе и так скажу. Они все время атаковали в лоб, вместо того, чтобы применить обходной маневр. Они все время думали, что очень сильны. И лишь когда их почти совсем не осталось, они сообразили, что по настоящему важна не сама сила, а только точка ее приложения.

Олег смерил меня очень внимательным взглядом.

- Ясана, - тихо сказал он, - мне было бы по-настоящему жаль... Если б я мог жалеть.

- В точку, - кивнула я, - а мне было бы по-настоящему страшно. Если бы все мои предохранители страха не сгорели гораздо раньше. Поехали, здесь действительно далеко не Сейшелы.

...Все завертелось, даже не как в калейдоскопе, там хоть картинки красивые показывают, а как на центрифуге: периодически мелькают верх и низ, какие-то люди что-то делают, у тебя что-то спрашивают, ты отвечаешь на автомате, а представление о реальности давно провалилось в желудок и, по-ходу, успешно переварилось, так что больше я его не увижу. Ариведерчи.

Лена куда-то звонила. У нее с вестибулярным аппаратом все было более чем в порядке. Если она когда-нибудь хоть что-то забудет, я съем вареный огурец!

Ближе к вечеру нас с Олегом вызвали к президенту. Храш уже околачивался там, пытался шутить с Леной, но выходило как-то неубедительно. И не смешно. Влад так и не вышел, только отдавал распоряжения по селекторной связи, и через несколько минут в приемной стало людно. Многих из тех, кто уже подошел и продолжал подходить, я узнала. Это были те, с кем мы звали Аллу. Люди были молчаливы и сосредоточенны. Видно, в отличие от меня, их проинформировали, как мы на этот раз будем развлекаться. И им это не понравилось.

Появился Кролик. Я уже не удивлялась. Ни ему самому, ни тому, что к его "раскладушному" свитеру был прицеплен бейдж "Алексы".

Он поприветствовал меня старинным ротфронтовским жестом и сжатыми в ниточку губами, и, кивнув Лене, прошел в кабинет президента. Без стука. И без предварительного доклада. Лена, надо сказать, и ухом не повела.

И буквально через пару минут она пригласила нас в кабинет.

Еще никогда Влад не был так похож на князя Тьмы. Даже в ту ночь, когда шел впереди нашей маленькой боевой группы против рукотворного смерча. Лицо его было темным, глаза, казалось, превратились в один сплошной зрачок, без белка и радужки, лицо заострилось. Он был чисто выбрит, прическа и костюм - безупречны, сорочка - белейшая, но при всем этом он больше не казался мужчиной с глянцевого журнала. Его словно опалило невидимым огнем.

- Родичи, - тихо сказал он. Голос Влада тоже изменился. Он сел на целую октаву, но был наполнен такой уверенностью и силой, какую раньше слышала я лишь у одного человека - своего отца, - на войне случаются ситуации, когда вызывают лишь добровольцев. Но бывает и так, что добрая воля должна уступить воинской дисциплине. Те из вас, кого я пригласил на это очень узкое совещание, моей волей, волей князя Ясы, и моим прямым приказом обязаны остаться.

Он замолчал, внимательно оглядывая всех присутствующих. Кое-кто, я заметила, опустил головы. Но не дернулся. Видимо, знали, что когда Влад приказывает, лучше не дергаться, а сразу повиноваться. Князь кивнул, словно увидел подтверждение своим мыслям.