Чужие сны (СИ)

Алик неожиданно прыснул.

- Ты чего? - удивилась я, разделывая сосиски под обжарку.

- Я думал, ты готовить не умеешь.

- А я и не умею. Так что тебе потребуется все твое мужество.

- Ничего, - отмахнулся Алик, - я мальчик не пугливый.

Пренебрегая правилами хорошего тона, я завела разговор о делах прямо за ужином, не дожидаясь десерта. Во-первых, мы не в ресторане, во-вторых, времени до полуночи не так уж много, в-третьих, на десерт в моем доме все равно только вафли, да и то Галкиными стараниями...

- Что нам предстоит, Алик?

- Предстоит боевая операция. Ты будешь в ней принимать участие в первый раз, так что пройдешь инструктаж. Сведется он к тому, чтобы держаться за спиной своего инструктора и выполнять его команды: сразу и не раздумывая. Скажет падать - падай, скажет бежать - беги, стрелять - стреляй. В конце недели получишь очень солидные премиальные. За боевую операцию идет два оклада.

- С этим - понятно, - кивнула я, - а на счет "стреляй"... Из чего? Оружие дадут?

- Стандартный "Макаров". Спуск у него туговат, правда.

- Нормальный у него спуск. У меня кисть сильная.

Алик посмотрел на меня очень внимательно:

- Умеешь стрелять?

- Первый разряд, - так же лаконично ответила я, - при таком папе это неизбежно.

- А - в человека? - осторожно спросил бывший шеф.

- Не приходилось. Я убила другим способом. Между прочим, у тебя на глазах. Так что, можно сказать, невинность утрачена, плакать не о чем.

- Это хорошо, что ты так настроена. Значит, я не ошибся. И Алла не ошиблась.

- Ты о чем?

- Влад был против твоего участия. Я сказал, ты вполне потянешь. И Алла подтвердила.

- Хм... С чего бы вдруг такой вывод? Нет, я не спорю, просто хотелось бы знать, чем заслужила столь высокое доверие родины?

- Тот обгорелый парень. Ты ведь ни разу не спросила: кто он был, сколько лет, была ли семья. Сильно ли мучился, - Алик произнес это бесстрастно, так, словно ставил диагноз, - Без комплексов, да?

Медленно и аккуратно я положила вилку на стол, рядом с тарелкой, и подняла на него глаза.

- Он тебе голову хотел отрезать, я ничего не перепутала? Или он так шутил?

- Да нет, - Алик пожал плечами, - они были вполне серьезны. И ты ничего не путаешь.

- Ну и какие у меня на счет этого урода могут быть комплексы? Помер - туда и дорога. Мучился - значит, Бог грехи простит. Детки сиротами остались - так уродами не вырастут. А вдова кого-нибудь еще осчастливит.

- А ты все-таки переживала, - проницательно заметил Алик, - И сейчас переживаешь.

- Слишком умные вы все, - буркнула я, - можно подумать, мне больше переживать не о чем.

Кофе обстановку немного разрядил. Но все равно, разговор как-то не выруливал на нужные рельсы. Я чувствовала напряженность между нами и острый недостаток опыта в сфере соблазнения. Алик, зуб даю, видел меня насквозь... ну так помог бы что ли. У него, наверняка, опыта было более чем достаточно.

- Не пытайся казаться кем-то другим, - очень тихо произнес Алик, так, словно услышал мои сумбурные мысли - просто будь собой. Поверь мне, ты - прекрасна. Поверь.

- Алик, я не могу так, - заговорила я. Голос мой звенел. Это была не истерика, но что-то близкое к ней, - Они все держат меня в информационном вакууме. Такое чувство, будто я смотрю сериал с середины. На мои вопросы никто не отвечает, а когда я сама открываю рот, на меня смотрят, как на дельфийского оракула. Или на юродивую. Зачем они так?! Я что, такая тупая, не пойму?

- Подойди ко мне, - сказал Алик. Еще тише, чем раньше. Я поднялась. - Не бойся, - тихий шепот подхлестнул.

Он встал, и сам шагнул мне навстречу.

Обнимать меня пытались и раньше. Не скажу, чтобы мне это здорово нравилось. Но никогда еще не возникало такого чувства, что я - неосторожная муха, попавшая в чашку с медом. И сладко. И чувствую - тону. Не вырваться. Его руки были большими и тяжелыми, а голос обволакивал...

- Ты не тупая. Ты сама знаешь цену своей голове.

- Знаю.

- Ты просто легко управляемая. Потому что еще очень молодая.

- Сволочь ты, Маргелов.

- Сволочь, - согласился он, - старая циничная сволочь. А еще дурак, наверное.

- А это-то с какого перепугу? - я так удивилась, что даже отстранилась.

- Мне почти полтинник. Я женат. У меня двое взрослых детей. Я сделал неплохую карьеру... Я полюбил впервые в жизни. И понял, что не жил. Жизнь прошла, а я не жил.

- Так время-то еще есть. Ты ведь не собираешься в последний путь, - я вдруг забеспокоилась, - у тебя ведь не было этих дурацких снов, предчувствий, птица в окно не влетала?

Алик вдруг рассмеялся.

- Да нет, конечно. У меня длинная линия жизни.

- И... что?

- Ты ведь не любишь меня.

- А это так принципиально?

Алик поморщился:

- Скажи, я похож на слабого человека? Что заставило тебя думать, будто я наклонюсь за подачкой?

- А кто сказал, что нужно кланяться? - разозлилась я, - тебе эту подачку прямо в руки суют, да еще упрашивают, чтобы взял! Если кто-то и теряет лицо, то это - я!

- Лицо, - повторил Алик, - Я-то хочу, чтобы ты потеряла голову.

Его теплое дыхание щекотало мне висок. Стоять так и ни о чем не думать было чертовски приятно.

- На меньшее ты не согласишься, - поняла я.