Чужие уроки — 2007

Интенсивный обмен китайских товаров на серебро неминуемо вел к истощению британской казны, ставя под угрозу благополучие всей банковско-финансовой системы, поэтому поиск альтернативного обмена занимал лучшие умы Туманного Альбиона. Методом проб и ошибок уникальный товар, способный заинтересовать китайцев всерьез и надолго, был найден. Таковым стал опиум, который изначально вырабатывался для медицинских целей (в качестве болеутоляющего средства), однако быстро нашел альтернативное применение, поскольку обладал удивительной способностью вводить людей в благодушно-дурашливое состояние покоя и блаженства.

На первых порах китайские власти спокойно взирали на ввоз опиума в страну, поскольку не догадывались об опасности, таящейся в безобидной вытяжке из макового сока. К тому же с медицинской субстанцией китайские врачи познакомились еще в VIII веке, когда в Поднебесную опиум завезли арабские купцы. Никому и в голову не приходило, что лекарство можно… курить! Изысканному занятию обучили китайцев просвещенные голландцы во время оккупации острова Формоза (Тайвань). Новомодное увлечение очень быстро обрело формы патологической эпидемии, поэтому опиумная торговля была запрещена императорскими указами в 1796 году и повторно — в 1800-м.

Куда там! В ответ на запрет прямой торговли ушлые британцы из Ост-индской компании разработали уже упомянутую нами «Великую китайскую торговую схему», которая быстро превратилась в основной источник обогащения империи. Выглядела схема так: выращиванием мака, считавшимся абсолютной монополией Ост-индской компании, занимались бенгальские крестьяне, сдававшие урожай уполномоченным коллекторам. Опиум перерабатывали, а затем продавали частным предпринимателям, обладавшим специальным патентом (вот они — связи Уильяма Джардина!), которые подпольно доставляли товар к китайскому побережью. Здесь опиум складировали в плавучих пакгаузах и тайно реализовывали китайским контрабандистам в обмен на серебро, которое затем использовали для легальных закупок шелка, чая и фарфора.

Сегодня трудно представить, что банальная наркоцепочка, аналогичная той, что применяется в наши дни колумбийской наркомафией, ничуть не осуждалась Колыбелью мирового либерализма, более того — служила главным источником ее процветания. Предел цинизма: Британия не только развязала две войны, защищая неприкосновенность своей наркомонополии, но и наложила строжайший запрет на продажу опиума в Англии, Шотландии и Ирландии!

Тайпан

Нетрудно догадаться, что ключевую роль в «Великой китайской торговой схеме» играли те самые «независимые» торговые люди, наделенные специальным патентом и выступавшие посредниками между Ост-индской компанией и китайскими контрабандистами. Предприятие, учрежденное Уильямом Джардином и его деловым партнером шотландским дворянином Джеймсом Матесоном, как раз и являлось, начиная с первой половины 30-х годов XIX века, средостением этих посреднических усилий. Быстрые клиперы «Джардин Матесон» первыми доставляли драгоценный дурман к берегам Китая. Склады «Джардин Матесон», скрытые от любопытных глаз китайских таможенников на необитаемом и труднодоступном острове Гонконг, обеспечивали надежное промежуточное хранение зелья. Личные связи Уильяма Джардина и Джеймса Матесона в среде коррумпированного до неприличия китайского чиновничества гарантировали правильную смазку интереса и уберегали от непредсказуемых рейдов и конфискаций. Аналогичные связи в среде британских, французских, американских, португальских и голландских предпринимателей позволяли улаживать все конфликты, не доводя до междоусобного кровопролития и рэкетирства.

Соотечественники единодушно величали Уильяма Джардина тайпаном — торговым Головой, скрепляющим авторитетом разношерстную колонию европейцев на негостеприимной китайской земле. Аборигены дали Джардину собственное уважительное прозвище — Iron-Headed Old Rat, Железноголовая Старая Крыса, после того как могучий шотландец перенес на ногах чудовищный удар деревянной битой по черепу во время перепалки на торговой верфи Гуанчжоу. Характерно, что могущество бывшего корабельного доктора было безграничным как в колониях, так и в метрополии. Человека, обеспечившего процветание не только Ост-индской компании, но и королевской казны, с восхищением и признательностью сжимали в объятиях и депутаты Парламента, и члены правительства, и небожители из Палаты лордов.

Безоблачному процветанию британских предпринимателей, основанному на одурманивании китайского народа, наступил конец в марте 1839 года, когда в Гуанчжоу прибыл Линь Цсэсюй, уполномоченный императором положить конец опиумному беспределу иноземцев. Неподкупный и кристально чистый чиновник повел себя жестко и принципиально: изъял запасы опиума из курительных заведений, а затем арестовал все склады британских компаний, расположенные не только в кантонском порту, но и на острове Гонконг, облюбованном «Джардин Матесон» в качестве главного перевалочного пункта нелегальной торговли.